Книга Соавторы - Александра Маринина

Рабочий день был в разгаре, и, когда позвонил Чистяков,Настя Каменская сидела на совещании в кабинете следователя, возглавлявшегобригаду по раскрытию нашумевшего убийства крупного предпринимателя.Почувствовав, как вибрирует в кармане пиджака мобильный телефон, Настя жестомпопросила разрешения выйти в коридор.

- Леш, я не могу сейчас разговаривать, - скороговоркойпробормотала она, притворив за собой дверь кабинета.

- Я быстро. Ты не забыла, что нам сегодня нужно к Сашкена квартиру подъехать? Когда и где встречаемся?

- Они же только завтра прилетают, - удивилась она. -Зачем сегодня ехать?

- Квартиру расконсервировать. Пыль вытереть,проветрить, продукты купить. Там целый год никто не жил.

Как ты себе это представляешь?

- Леша, я не знаю… Не могу сказать точно, когдаосвобожусь. Я позвоню, ладно? Как только будет ясность, сразу и позвоню.

- Хорошо бы, чтобы это случилось все-таки не завтра, ахотя бы сегодня, - проворчал муж.

Вернувшись в кабинет, Настя моментально выбросила из головыпроблему брата, его квартиры и его возвращения из-за границы, где он с семьейпрожил без малого год: маленький сынишка нуждался в лечении в условиях чистогоальпийского воздуха. Следователь, с которым ей приходилось работать по делу обубийстве предпринимателя, был строгим и требовательным, и никакие личные делаего не интересовали. Если бы он только заметил, что Каменская отвлеклась отобсуждения и не может попасть в русло беседы, нотации было бы не миновать.

Этот следователь - не Костя Ольшанский, к сожалению, и дажене Гмыря, отношения с которыми сложились давно и носили характер не столькослужебный, сколько братско-сестринско-дружеский.

После совещания она съездила по двум адресам, поговорила свозможными свидетелями и только около восьми вечера вспомнила о муже и о брате.Лешка прав, маленький Санечка - астматик, да еще и аллергией страдает, нельзяего запускать в пропыленную квартиру.

Конечно, его там, в Австрии, лечили, и Даша уверяла, чтоуспешно, что мальчик уже почти совсем здоровенький, но ведь почти, а неокончательно. Чувствуя себя виноватой, она вытащила из кармана телефон ипозвонила Чистякову.

- Я свободна, - радостно сообщила она. - Назначай местовстречи. Ты сейчас где?

- Я уже давно у Сашки, пылесосом орудую, - сообщил муж.- Приезжай сюда, по дороге купи продукты.

- Какие? - глупо спросила Настя.

- Ну знаешь, подруга, не испытывай мое терпение.

Какие увидишь, такие и покупай. Хлеб, масло, сахар, чай,кофе - это обязательно, остальное на твое усмотрение.

Тебя что, и этому учить нужно?

- Ладно, Леш, не злись, - примирительно произнесла она.- Скоро приеду.

В магазине она набила едой три объемистых пакета,догадываясь, что наверняка купила много лишнего, и браня себя за то, что неможет сосредоточиться и подойти к решению задачи, как выразился бы Лешка,"системно". Вот, к примеру, взять хоть молочные продукты.

Что выбрать: кефир, простоквашу или йогурт? Кто знает, чтолюбит Саша, что ест его жена и что можно племяннику? На всякий случай Настябросила в корзину и то, и другое, и третье. И только расплатившись и распихиваясодержимое корзины по пакетам, сообразила, что можно же было прямо из магазинапозвонить Дашеньке на мобильник и все спросить. И почему она такая тупая? Наработе ее хвалят, говорят, Каменская - умница, а на самом деле? До такойпростой вещи не додумалась. И экзамен чуть не завалила. Может, не такая уж онаи умница?

Или была когда-то умницей, а теперь… Стареет, что ли?

Мозги уже не те? С возрастом утратила способность быстропереключаться, как начала с утра думать о работе, так остановиться не может?

Ей стало грустно. И немного страшно. Ей сорок три года. Это"уже" или "еще"?

В квартире брата царил арктический холод - Чистяков открылвсе окна, чтобы изгнать застоявшийся воздух, который отчего-то казалсяпротухшим, хотя по законам химии так быть не могло.

- Лешик, я, кажется, что-то не то сделала, - виноватосказала Настя, выкладывая покупки на стол в кухне. - Ты только не ругайся,ладно? Я сегодня немножко не в себе.

- Ты и вчера была немножко не в себе, и позавчера тоже,- ехидно заметил муж, критически оглядывая довольно странный набор съестного. -Это у тебя перманентное состояние. Асенька, это вот что такое?

Он ткнул пальцем в красивую яркую упаковку с изображениемпальмы.

- Это? Финики.

- И зачем?

- Вкусно… Они сладкие, с чаем хорошо… Леш, не надо,пожалуйста, я и так сейчас расплачусь, Ее голос задрожал, и набежавшие на глазаслезы удалось удержать с большим трудом. Да что с ней такое?

С чего это она решила рыдать на ровном месте?

- Леш, со мной что-то не так, - тихо сказала она,утыкаясь лбом в плечо мужа. - Может, я болею чем-нибудь? Соображаю плохо,плакать все время хочется. И усталость страшная, как будто я сто лет пахала ини одного дня не отдыхала.

- Ну что ты, Асенька, что ты, - Чистяков ласковопогладил ее по голове. - Ты присядь, давай я сейчас чаю сделаю с бутербродом.Ты ведь голодная?

Она кивнула, села на уютный мягкий диванчик и почувствовала,как мешают ей закаменевшие плечи. Подняла руки и привычным движением началаразминать твердые, словно деревянные мышцы. Она смотрела, как Леша ловкоразворачивает упаковки, нарезает хлеб и сыр, делает бутерброды, заваривает чай,и чувствовала, что снова вот-вот расплачется.

- Леша, может, это у меня нервы? - спросила она,украдкой стирая со щеки все-таки прорвавшуюся сквозь заслоны слезинку.

- Асенька, у тебя не нервы, а банальный кризис среднеговозраста, - спокойно ответил Алексей, ни на секунду не задумавшись. И по этомуспокойствию, и по тому, как быстро он нашел ответ, Настя поняла, что муж давновсе заметил и не только заметил, но и обдумал.

- Ты намекаешь на климакс, что ли?

- И на него тоже, и не намекаю, а говорю прямо - Тоесть ты хочешь сказать, что я превращаюсь в старуху?

Это была наглая провокация, но Чистяков не был быЧистяковым, если бы его можно было сбить с толку такими дешевыми приемами.

- Я хочу сказать, что есть физиологические законы,которые ты не можешь отменить и которые нет смысла игнорировать. Ты не старуха,ты женщина среднего возраста, но, поскольку ты не рожала, климакс у тебя можетнаступить раньше. И что в этом страшного? Да, ты плохо себя чувствуешь, ты устаешьбыстрее, чем раньше, тебе все время хочется плакать, и что? Думаешь, ты однатакая? Миллионы женщин через это проходят, и ничего, остаются живы.