— Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить. Ты так краснеешь, когда мы его встречаем, что я каждый раз думаю, не станет ли тебе плохо, — ответила Долли и пожала плечами.
Но переубедить Дашу, уверовавшую в магические способности Лизы, она уже не смогла. То же самое произошло неделю спустя с Наташей и Машей, которым юная княжна, подержав их за руки несколько мгновений, пересказала их самые тайные мечты. Теперь девичья троица с благоговением смотрела Лизе в рот, ожидая от нее каких-то новых откровений. Похоже, что Долли осталась в одиночестве. Она вспомнила Елену и Алекса — вот кто бы поддержал ее в этой битве разума с суевериями, но родных с ней не было, и приходилось одной бороться за умы младших сестер. Она решила расспросить Лизу, надеясь найти нелогичности в ее рассказе.
— Расскажи нам, что ты почувствовала, когда коснулась его руки? — спросила она, внимательно гладя на сестру.
Лицо Лизы приняло задумчивое выражение, как будто она вспоминала подробности своих ощущений, а потом девушка заговорила:
— Я видела клумбы с цветами, и на каждой клумбе были цветы только одного сорта, и я знала, что с этими цветами связано зло. И еще я видела темно-красную розу, бархатистую, с капельками росы, но не живую, а как будто нарисованную. Больше я ничего не почувствовала. Но мне кажется, что с этим человеком связано что-то очень опасное, может быть даже смерть…
Лиза замолчала. Долли потеряла дар речи, ведь сестра никак не могла знать ничего об этой розе, которую так подробно описала — альбом с рисунками Лаврентия держала в руках только она одна. Что же это значит? Неужели Лиза, как прорицательница Кассандра в старом греческом мифе о Троянской войне, говорит правду, а она ей не верит… Но ведь в это действительно невозможно поверить!
Мучимая противоречивыми мыслями, она взглянула на сестру. С очень светлыми, пепельного оттенка волосами и золотисто-карими, янтарными глазами в густых черных ресницах, Лиза действительно напоминала существо из волшебной сказки. Но как могла до мозга костей земная Долли, которая, дожив до семнадцати лет, даже ни разу не имела романтических иллюзий, поверить в мистические способности той, что привыкла считать малышкой!..
— А как эта роза может быть связана с опасностью? — осторожно, боясь показать, что уже колеблется, спросила княжна.
— Я не знаю. Те клумбы — от них как бы шли волны холода и ужаса, а роза стала последней картиной, которая всплыла в моем мозгу, когда я отпустила его руку, — растерялась Лиза. Она умоляюще посмотрела на сестру, — я не могу объяснить, я просто это знаю.
— Хорошо, будем считать, что ты нас предупредила, — объявила Долли, — давайте собираться на завтрашний праздник. Кто что хочет одеть?
— У нас с Натали есть по новому платью: у меня — белое, а у нее — розовое, мы их еще ни разу не надевали, — радостно сообщила пятнадцатилетняя Мари, — а что вы наденете?
— Я надену голубое шелковое платье, сейчас принесу показать какое, — пообещала Ольга, спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты.
— А ты, Лиза, что наденешь? — спросила Долли, ласково глядя в грустные глаза сестры.
— Я не знаю, выбери мне что-нибудь сама, — попросила девушка.
— Тогда я выбираю тебе платье из светло-лимонного шифона, оно, может быть, слишком нарядное для гулянья в саду, но ведь мы все — хозяйки на этом празднике, значит, тоже должны его украшать, как те букеты, что завтра расставим на столах, — сказала Долли, и глаза ее лукаво блеснули, — и раз я самая старшая, значит должна быть самым ярким украшением — придется выпросить у тетушки фамильные драгоценности.
— Не может быть, Долли, ты еще ни разу не надевала фамильные драгоценности! — воскликнула Ольга, которая с голубым шелковым платьем в руках влетела в комнату и услышала последние слова сестры. — Я думаю, тетушка Опекушина не разрешит тебе их надеть.
— Хочешь пари? Спорю на твое пирожное на завтрашнем празднике, что я выпрошу у нее целый гарнитур, — предложила младшей сестре девушка, и та, поколебавшись, согласилась.
— Отлично, я завтра собиралась надеть светло-зеленое атласное платье, значит, нужно просить у тети изумруды. Ждите меня здесь, — велела Долли, поднялась и пошла в спальню тетки.
Она легонько постучала и, услышав приглашение войти, проскользнула в дверь. Мария Ивановна в капоте и ночном чепце уже отпустила горничную и приготовилась лечь в постель.
— Дашенька, что ты хотела? — удивилась она.
— Тетушка, вы ведь говорили, что я уже невеста? — потупив глаза, обратилась к ней Долли.
— Конечно, дорогая, во времена моей молодости невестами считали с шестнадцати лет, хотя выдавали замуж и пятнадцатилетних, но теперь считается, что девушка может выходить замуж с семнадцати лет.
— Тетушка, завтра на празднике будут соседи со всей округи, я хочу присмотреться к молодым людям поближе, но и сама хочу им понравиться, — говорила Долли, по-прежнему не поднимая глаз на старую женщину.
— Но как же ты можешь кому-то не понравиться? — изумилась Опекушина, — ты ведь красавица, да и приданое у тебя большое, ты — самая прекрасная невеста во всей губернии.
— Но ведь скандал, связанный с князем Василием, который пытался присвоить имения Алекса, еще не забыли. Может быть, люди сомневаются, что у меня есть это приданое. Я хотела бы развеять их сомнения, появившись на завтрашнем празднике в фамильных драгоценностях.
— Девочка моя, но твоей тетушки Апраксиной нет дома, а я не могу распоряжаться фамильными драгоценностями. Вдруг ты их потеряешь? — отказала бедная Мария Ивановна. Всей душой желая помочь девушке, она не могла рисковать такими ценностями, какими были украшения покойной княгини, хранящиеся в Ратманово.
— Но, тетушка, я обещаю быть очень осторожной и находиться на празднике неподалеку от вас, чтобы вы могли все время видеть драгоценности. Мне очень хочется надеть бабушкины изумруды — тогда все поверят, что мы по-прежнему богаты, — попросила Долли и, наконец, подняла глаза на тетку — и в них была такая мольба, что доверчивая женщина сдалась.
— Ну, хорошо, только будь все время рядом со мной, а украшения достанем из ящика завтра, — согласилась старая женщина, перекрестила княжну, пожелавшую ей спокойной ночи, поцеловала в лоб и отпустила.
Вся девичья компания с нетерпением ожидала возвращения своей предводительницы, и когда она с видом победительницы вплыла в комнату, дружные нетерпеливые выкрики встретили ее появление.
— Спокойно, вы все узнаете завтра, а сейчас отправляйтесь в свои комнаты и дайте мне отдохнуть от вас, — скомандовала княжна.
Девушки вспорхнули со своих мест и отправились по спальням, а Долли, расчесав густые вьющиеся пряди цвета красного дерева, долго сидела перед зеркалом, рассматривая свое лицо. Наговорив тетушке чепухи про сомнения окружающих, она всерьез задумалась, что же люди все-таки знают о несчастьях, свалившихся на их семью.
Все знают, что какое-то время Алекса считали погибшим, и князь Василий претендовал на его наследство. Но, похоже, что слуги промолчали, и никто в округе не узнал о том, что случилось с Еленой. Если бы об этом стало известно, то крестному обязательно задавали бы вопросы об избиении, да и Даша Морозова сказала бы ей, если бы в селе об этом ходили слухи. Значит, репутация их семьи не пострадала, поэтому сестрам нечего беспокоиться за свое будущее — они обязательно найдут хорошие партии.
