— Или — в развалинах, — тихонько протянул Алексей. — Их там тоже вполне достаточно.
— Ну, — снова хохотнул Злотос, — Я же о том и говорю!
— Значит, гавань Юлиана, — негромко повторил Филимон Гротас. — Все слышали? Гавань Юлиана — под особый контроль!
Подкоп, такое впечатление, вовсе не рыли! По крайней мере, именно так докладывали агенты, посланные Алексеем посмотреть, что происходит у склада. Божились, что не заметили ничего подозрительного — вот весь с них толк! В конце концов, Лешка решил наплевать на инструкции начальства, а что делать? Переоделся в дешевое платье, напялил на голову широкополую шляпу из старой соломы, перекрестился на видневшуюся в голубой дымке Святую Софию, да пошлепал в Феодосийскую гавань. Идти-то было всего ничего — по широкой улице вдоль ручья, все прямо, прямо, потом — через широкий проспект, тянувшийся вдоль всей южной стены, и вот они — ворота, вот она — синяя гладь Мраморного моря, вот она — гавань.
Конечно, здесь было не столь много кораблей, как в бухте Золотой Рог, но все же хватало — и не только рыбацких суденышек, но и стремительных грузо-пассажирских нефов, и крутобоких вместительных скаф.
Теплое море разбивалось о волноломы пенными шипящими брызгами, лизало черные камни причалов, у которых покачивались зарифленные канатами суда. По приставным сходням сновали туда-сюда портовые грузчики, ругались, хохотали, шутили, громко покрикивая на мешавшихся под ногами зевак:
— А ну, поберегись! Поберегись!
Пахло морем — соленой водой, только что выловленной рыбой, водорослями, йодом, еще чем-то таким, что невозможно было описать. Лешка, Алексей Смирнов, выросший в насквозь сухопутном городке, и ныне проживая в Константинополе, никогда не скрывал — как ему нравится этот запах! Вот и сейчас он с наслаждением вдыхал его, широко раздувая ноздри, осторожно перешагивая через снующих под ногами котов — непременных спутников константинопольских мальчишек, лихо забрасывающих удилища с волноломов.
Ярко-голубое небо, слепящее солнце, бирюзовые волны и серые, зубчатые башни, и сотни судов под белыми парусами — на все это Алексею было настолько приятно смотреть, что он даже и забыл, зачем шел. Вспомнил, только когда купил в дешевой таверне стаканчик вина. Выпил, усмехнулся и, натянув шляпу на самый лоб, деловитой походкой направился к складу.
Уселся на большой камень, вместе с лениво загорающими мальцами, почесал бородку, оглядываясь по сторонам с видом беспечного зеваки. Вот он, шагах в ста, склад — приземистый, длинный. Солидные, обитые металлическими полосками, ворота, двое стражей с мечами у поясов… Хорошо, хоть не додумались копья им дать да щиты — уж тогда точно, вся гавань бы знала, на какой именно склад привезли что-то очень ценное! А так, вроде и ничего — не очень-то и приметны, если специально не вглядываться, не искать.
Итак. Вот склад. Вот стражники. А вот, слева — кусты. И, похоже, никто в них не таиться, не орудует лопатой или киркой, не таскает землю. Пусто. Справа за складом — ручей с обрывистыми берегами. Берега как раз укрепляли рабочие — мостили красивой плиткой. Ну, наконец-то, хоть на это нашлись в городской казне деньги, давно бы пора, а то прямо смотреть противно на глину, лопухи да чертополохи. Рабочие — молодые плечистые парни — как видно, неплохо знали свое дело, работали ладно и споро, даже почти не ругались, лишь иногда что-то кричали другу другу. Так бы и все… Ага, вот подъехал воз с плиткой, даже не воз, а крытая кибитка — фургон — а на рогоже надпись: «Алос Навкратос» — имя подрядчика или название строительной фирмы, а, может — и той компании, где ремонтники арендовали возы. «Алос Навкратос»… Где-то уже слышал Алексей это имя, ведь точно — слышал…
Переговариваясь между собой, рабочие быстро выгрузили плитку и принялись заполнять воз землей. Ну, понятно — выравнивали берег. Еще немного полюбовавшись на их работу, Алексей прогулочным шагом обошел склад и внимательно осмотрел какие-то подозрительные развалины позади него. Очень, очень подозрительные. Бывают такие места — вроде бы и до центра города идти всего ничего, а вот здесь как-то безлюдно, тоскливо, пусто. Кругом наваленные, как попало, кирпичи, камни, осколки мраморной балюстрады, а дальше, в колючих кустах — черные отвалы земли. Ага!
Вот, не здесь ли? Лешка быстро подавил радость — что же, выходит, его агенты совсем уж безглазые? Просмотрели? Или, просто поленились заглянуть за склад? Ну, нет, не должны бы.
И все же, стоит осмотреть это место. Ох, не попасться бы на глаза — что, если там действительно копают? Землю есть куда кидать — во-он какие отвалы! Но что-то вот пустовато кругом. И тихо. Слишком уж тихо.
Оглянувшись по сторонам, молодой человек быстро направился к отвалам. Затаился за самым дальним, прислушался… сделал шажок. Теперь — укрылся за колючими кустами, выглянул… Ну, точно, никого! Может, они только по ночам роют?
Черт! Кажется, голоса! Идут?
Старший тавуллярий ловко, словно нашкодивший кот, нырнул в кусты. И вовремя — из-за угла склада как раз показались трое: двое мускулистых парней в легкой одежке портовых грузчиков и одетый куда лучше их молодой человек, почти мальчик. Легкий дорожный плащ светло-серого сукна покрывал его длинную темно-голубую тунику, подпоясанную узким наборным поясом, на левом плече висела матерчатая сума. Выглядел парнишка — по мнению Лешки — как типичный деревенский лох. Интересно, этому-то что здесь понадобилось? Или это просто такой образ, этакого простачка?
— Во-он, теперь туда, Евстрат, — останавливаясь, показал рукой один из здоровяков. — Еще немного — и выйдем прямо к воротам.
— Вот спасибо вам, парни, — искренне засмеялся юноша. — Не знаю, чтоб я и делал без вас?
— Ничего, — разом усмехнулись его спутники. — Люди ведь должны помогать друг другу, верно?
— Конечно, верно, друзья мои… Вот, сейчас, строюсь — и приглашу вас в какую-нибудь таверну. Выпьем немного вина за знакомство!
— Вино — это бы неплохо было, — здоровяки переглянулись, один из них вытащил из-за пояса нож. — Посмотри-ка, Евстрат, ты, кажется, что-то обронил.
— Обронил? — парнишка замедлил ход. — Не знаю…
— Вон-вон, посмотри под тот камень!
Евстрат послушно наклонился…
Нет!
Лешка выпрыгнул…
Не нужен….
…из кустов…
…здесь лишний труп!
…словно выпрямившаяся пружина!
Оп! С ноги врезал тому, что с ножом, с удовлетворением услышав, как звякнуло о камень лезвие, развернулся ко второму — ударив сложенной в «медвежью лапу» рукою в кадык. Здоровяк захрипел, зашатался.
Однако опомнился другой, наклонился за ножиком… но тут же выпрямился, увидев, как Лешка метнулся к нему — умело поставил блок, и сам, в свою очередь нанес сильный удар под ребра.
Старший тавуллярий его, увы, пропустил — пропустил по глупости, просто вовремя не сгруппировался… И, быстро отскочив в сторону, зарекся повторять подобную ошибку.
