— Эй, Альберт! — Щебенкин окликнул задремавшего в тени зубца стены оруженосца. — Иди вниз, ворота открывай! — и жестами показал, что надо делать.
Фон Зиг протер глаза, встал и поплелся вниз вслед за Ляшковым.
— Вот, господин фогт, я привел хорошего плотника.
Переминавшийся в стороне с ноги на ногу мужик снял колпак и низко поклонился. Ляшков посмотрел на него: коренастый, русые волосы и борода, нос картошкой, серые внимательные с хитрецой глаза, а что, если он правильно догадался?
— Да, ваша милость, — на чистом русском языке ответил удивленный мужик.
— Русский? Я так и думал. Как зовут? Откуда?
— Из-под Мурома я, ваша милость, Степаном кличут.
— Так известное дело, господин, татары на деревню налетели, пожгли, пограбили, которых побили, а тех, что покрепче, в полон угнали. В Кафе купил меня торговец-фрязин, а потом немцам перепродал, вот так здесь и оказался.
— Понятно, — кивнул Егор. — Вот что, Степан, баню сможешь построить?
— Как не мочь, ваша милость, дело не хитрое, да только… — Плотник удивленно покачал головой и замолчал.
— Что «только»? — усмехнулся Ляшков. — Удивляешься, зачем немцу баня понадобилась? То не твоего ума дело. Ты строй — в обиде не останешься. Соберешь мужиков, сколько надо леса возьмете и вон там, на берегу реки, баньку сложите, чтобы человек пять-шесть сразу могли попариться.
— Хорошо, господин фогт.
— Только вот что, ты баню по-белому делай, чтобы печка-каменка, с дымоходом была.
— Я пойду, господин.
— Иди, иди.
Глава 5, являющаяся логическим продолжением главы предыдущей
К обеду вся компания, за исключением Кости, вновь собралась в большом зале замка. Служанки начали разносить еду, а Егор обратился к собравшимся:
— Ну, что у кого? Выкладывайте, не тяните.
Первым начал Корнев:
— В общем, прошелся я по замку, собрал все, что здесь было, перетащил в оружейку, переписал. Первое — три полных конных доспеха вряд ли могут быть нами использованы куда-нибудь, кроме как для украшения замка. Каждый из них подгоняется индивидуально под рыцаря, на нас с Костиком в любом случае ни один из них не налезет, хотя Вжика или Егора можно попробовать запихать…
— Брр, — Алексей поежился, представив себе подобную перспективу, — ни за что не полезу в эту консервную банку.
— Второе, — невозмутимо продолжил Сергей, — кожаных курток с металлическими пластинами, кирас, наручей, поножей, шлемов пехотных и иного железа различных конструкций и в различном состоянии до полусотни комплектов. Третье — кольчуг шесть штук, включая ту, что на мне. Однако, две кольчуги и некоторое количество кирас и шлемов носят на себе следы боя и нуждаются в починке…
— Кстати, — прервал его Ляшков, — с завтрашнего дня мы все, кроме девчонок, естественно, берем пример с Сереги. Натягиваем поддоспешники и кольчуги и привыкаем к их весу, снимать будем только перед сном.
— Полностью поддерживаю предыдущего оратора, давно пора, — одобрил Корнев, — однако я продолжу: различного клинкового оружия, секир, боевых топоров, чеканов, моргенштернов и иного дробящего оружия — до сорока единиц, включая наши с Лешим мечи. Пятое — различное древковое оружие, как то: пики, алебарды, совни, всего около двух десятков единиц, да плюс еще четыре лэнса, хотя не совсем представляю, что нам с ними делать. Шестое — восемь арбалетов, вместе с тем, что постоянно таскает с собой Вжик, и с тем, что у Костика в башне и порядка двухсот болтов к ним. Ну и седьмое, самое интересное, в подвале я нашел пять бочек черного, дымного пороха и некоторое количество ядер и железных обрезков, заменяющих картечь. Однако никакого огнестрельного оружия в замке нет. Я спросил у Фридриха, он пояснил, что незадолго до нападения фон Гутенберген прикупил все это добро и заказал одному бременскому купчине пару бомбард и даже оплатил вперед их доставку.
— Ага, значит, у нашего предшественника денежки таки водились?
— Ну да, в прошлом году он с несколькими соседями удачно на Литву сходили и даже сумели благополучно унести оттуда не только ноги, но и кое-какую добычу.
— Кстати, о деньгах. Лена, что там у вас?
— Проверили мы замковую казну, а заодно и то, что с собой барон привез. Всего сотня серебряных монет и сорок золотых различных размеров и названий. Тут ни я, ни Светка не разбираемся, поэтому их сортировать не можем.
— Еще, — добавила Светка, — разная золотая и серебряная посуда и украшения с камнями и без, вот здесь все переписано, мы все сложили в сундук. Петер уволок его к тебе в комнату, вот ключи от сундука и от комнаты.
— Все остальное мы подсчитать не успели. Много времени ушло, чтобы с казной разобраться.
— То-то я смотрю, — ухмыльнулся Сергей, — завтрак вроде на серебре подавали. А сейчас все медь да керамика, а оказывается, эти две жадины все в сундук спрятали.
— Мы не жадные, мы домовитые! — возразила Лена. — Велено было все подсчитать и на учет поставить, так мы и сделали, а что дальше — пусть фогт, — она показала на Егора, — решает.
— Ладно, разберемся. Таня, что с ранеными?
— Раны обработала, перевязала, лубки наложила. Под лазарет выделили комнату на третьем этаже башни.
Обед был прерван вбежавшим в зал Альбертом, что-то быстро лепетавшим на немецком и показывающим в сторону замковых ворот.
— Чего это он? — поинтересовалась Лена.
— Кажется, произошло явление Карла народу, — вскочив с места, перевел Сергей.
— Так, спокойно, без паники, девчонки остаются здесь, Леха, Серый, за мной, — распорядился Егор.
У ворот собрался весь гарнизон замка. На коротком совещании было решено, что Альберт и Вацлав открывают ворота, а когда Карл со своими воинами заедут во двор замка, снова закрывают их. Остальные окружают противника и предлагают добровольно сдаться, а в случае сопротивления — уничтожают. Костя из своей башни должен был подстраховать, чтобы никто не ушел, главная ставка делалась на внезапность нападения.
Безопасней, на первый взгляд, вообще было не пускать никого внутрь. Однако в таком случае возникали опасения, что у Карла появится возможность укрыться где-нибудь неподалеку и всячески гадить обитателям замка. То, что он не оставит их в покое, стало понятно, когда Альберт сообщил, что Карл был родным племянником барона, заменившего ему родителей и ставшего опекуном. Оруженосец был очень привязан к своему дяде и теперь будет мстить за его смерть, тем более деваться сейчас ему особо некуда.
