Незадолго до Рождества их посетил лорд Ротерхэм. Одно из его поместий, Клейкросс-Эбби, в отличие от расположенного в другом конце Англии родового гнезда Ротерхэмов, находилось милях в десяти от Куэнбери. Оно было небольшим, и маркизу нравилось жить там. Он приехал верхом в один из дождливых сумрачных дней. Ротерхэма ввели в гостиную, где Серена сидела в одиночестве, занятая вязанием бахромы, что она, правда, делала не очень умело.
— Бог мой. Серена! — воскликнул маркиз, переступая через порог.
Никогда раньше она не была так рада видеть его. Забыв о размолвке, Серена с восторгом встретила того, кто в этот момент олицетворял для нее потерянный мир.
— Ротерхэм! — воскликнула она, вскакивая и протягивая навстречу ему руки. — Какой приятный сюрприз!
— Бедная девочка, тебе, наверное, здесь очень тоскливо.
— Посмотри, чем я занимаюсь, — засмеялась Серена. — Мне скучно до слез, уверяю тебя. Я заказала в Лондоне новые книги, рассчитывая, что они развлекут меня, по крайней мере, в течение месяца, но неосмотрительно проглотила в один присест «Гая Мэннеринга». Ты читал его? Мне он понравился больше, чем «Уэверли». Теперь мне осталось прочитать «Семейную жизнь пастора» — ужасно нудное чтиво! Еще — «Историю Новой Англии», для которой у меня не хватает чувства юмора, и скучнейшую «Жизнь Наполеона» в стихах — как это тебе понравится! И еще, можешь себе представить, «Исследование ренты»! Фанни так и не удалось научить меня сносно вязать на пяльцах, поэтому я с отчаяния вяжу бахрому. Но хватит об этом! Сядь и расскажи мне, что происходит в мире.
— Мне ничего не известно. Ты, должно быть, сама знаешь, что Веллингтон и Каслри одолели старого Блюхера. Что же касается остального, то единственные сплетни, дошедшие до меня, заключаются в том, что сэр Хадсон Лой приглядел себе красивую вдовушку, а принцесса Уэльская разъезжает по Италии в великолепном экипаже, запряженном пони кремового цвета. Наверное, репетирует свое появление в Астли. А теперь расскажи мне, как твои дела.
— Терпимо. Что привело тебя в Глостершир? Намерен провести Рождество в Клейкроссе?
— Да, вынужденное жертвоприношение на алтарь долга. Моя сестра приезжает туда завтра вместе со всеми своими чадами — я даже не знаю точно, сколько их. А кузина Корделия, ошибочно полагая, что я жажду увидеть моих воспитанников, в четверг доставит туда мне весь свой выводок.
— Какой аншлаг! Думаю, тебе не следовало приглашать их в Делфорд.
— Да я и не приглашал. Августа известила меня, что мне будет приятно увидеть их всех. А что касается того, чтобы забрать на этот год старшего отпрыска Корделии в Лейсостершир, то нет — благодарю покорно! Я слишком уважаю своих лошадей и не хочу, чтобы Джерард у меня в гостях сломал шею.
Серена помрачнела и произнесла сурово:
— Жаль, что ты не можешь относиться к мальчику с большей добротой.
— Смог бы, если бы у его матери не было этой доброты в избытке, — холодно отозвался Ротерхэм.
— Думаю, доброта тебе вообще не присуща. У тебя нет ни терпения, ни угрызений совести, Айво.
— В твоих устах, дорогая Серена, подобная критика звучит весьма странно.
Она покраснела:
— По крайней мере, я надеюсь, что угрызения совести мне не чужды.
— Я тоже на это надеюсь, хотя пока не замечал.
Ее глаза сверкнули, она хотела нанести ответный удар, но сдержалась и после секундного замешательства сказала:
— Прошу прощения! Ты напомнил мне — и весьма кстати, — что твое поведение по отношению к воспитанникам меня не касается.
— Хорошо сказано! — с одобрением произнес маркиз. — Ты положила меня на обе лопатки, и я не стану делать даже попытки подняться. Ты вольна порицать мое поведение по отношению к моим воспитанникам сколько тебе угодно. Но зачем тратить на меня эти язвительные замечания? Корделия обязательно нанесет тебе визит и с восторгом выслушает твое мнение на мой счет — оно ведь совпадает с ее точкой зрения.
— Неужели мы не можем пробыть вместе хотя бы десять минут без ссор? — воскликнула Серена. В этот миг в комнату вошла Фанни.
— Думаю, прошло больше десяти минут, так что мы оба можем поздравить себя с явным достижением. — Ротерхэм поднялся и поцеловал руку Фанни. — Как поживаете? Не нужно смущаться, я заехал всего лишь засвидетельствовать вам свое почтение и уже слишком задержался. Надеюсь, у вас все хорошо?
Фанни никогда не знала, как отвечать на подобные речи. Она зарделась и пробормотала, что она так рада… что надеется видеть его за ужином… что они не ожидали…
— Спасибо, но я не смогу остаться. У меня нет никакого дела к Спенборо, и я заехал к вам просто по пути в Милверли.
— Не нужно срывать злость на бедной Фанни! — возмутилась Серена.
— Но мне же чужды угрызения совести! — бросил в ответ маркиз. — Леди Спенборо, моя сестра решила провести Рождество в Клейкроссе и поручила мне узнать, принимаете ли вы гостей?
— О да! Будем рады видеть у себя леди Силчестер! Пожалуйста, заверьте ее… Как это мило с ее стороны!..
Ротерхэм поклонился и распрощался с ними. Фанни с облегчением вздохнула:
— Как я рада! Миссис Стоув сказала, что палтус нужно выбросить, и необходимость готовить на скорую руку ужин для лорда Ротерхэма приводила меня в отчаяние. Ну и вид у него был! Что это вывело его из себя?
— Ты еще спрашиваешь. Разумеется, я!
— Серена, милая, ты не должна была этого делать.
— Я и не собиралась ссориться. Только сказала ему кое-что резкое. Сказала правду, но не думала, что мои слова заденут его за живое. Жаль, конечно, но, думаю, если бы мы не поссорились из-за этого, то обязательно повздорили бы из-за чего-нибудь другого.
— Неужели? Теперь он, наверное, не приедет к нам снова? — с надеждой произнесла Фанни.
Глава 4
Но надежды Фанни оказались тщетными. Два дня спустя Серена, вернувшись во Вдовий дом после прогулки в парке, обнаружила во дворе перед конюшней странный экипаж. Она едва успела заметить знакомый герб на дверце кареты, как из конюшни показался Ротерхэм и, коротко поздоровавшись с ней, бросил:
— У твоей кобылы низкий зад.
— Глупости! — отозвалась Серена.
— Я никогда не говорю глупостей о лошадях.
Она засмеялась, откинув с рыжих волос капюшон:
— Я поспорила сама с собой, что хоть раз в жизни не стану препираться с тобой. Поэтому согласимся, что у моей кобылы слишком низкий зад, слабые поджилки и, скорее всего, шпат.
На его лице мелькнула тень улыбки.
— Где ты гуляла? — спросил маркиз более мягким тоном. — Я подумал, что сегодня слишком грязно, чтобы соблазнить тебя на какую-либо прогулку, за исключением охоты.
Она подавила вздох:
