Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Новые русские подселяются? – кивнул Кравцов на колоритный, под замок стилизованный особнячок поодаль от дороги.
– Нет, – сказал Паша сухо и неприязненно. – Не новые русские. В основном старые цыгане…
– Хорошо живут «люди нездешние»… – удивился Кравцов.
– Да самые здешние, коренные… – поморщился Козырь. – Вырицкие цыгане сюда перебрались, с Александровки некоторые… А «нездешние» – это таджики-люли. Те действительно бедствуют. Стоял их табор года два назад не так далеко. Знаешь, перед Царским Селом, если от Питера электричкой ехать, – платформа «21-й километр»? Вот там и стояли, где вдоль железки два ряда тополей растут – полоса снегозащитная. Натянули между ними веревки, стенки навесили, крыши, – из выброшенной пленки парниковой, тряпья разного… Нищета страшная, дети почти все больные, грязь, антисанитария…
– И что потом? – заинтересовался Кравцов. – Вселили их куда-нибудь?
– Как же… Подъехали как-то ночью три джипа да микроавтобус с ребятами стрижеными, проорали в мегафон: «Съебывайте, пять минут на сборы!» Потом пальбу начали. Из помповушек. Сначала-то пластиковой картечью… Но у цыган – у молодых – тоже пара-другая стволов имелась… В общем, форменная битва народов при Лейпциге получилась.
– А милиция что?
– Присутствовала, а как же… Едва цыгане свои дедовские пушки вытащили – саданули менты по ним из табельного на поражение. В общем, откочевал тот табор в неизвестном направлении, вместе с ранеными и убитыми. Лишь веревки между тополей остались да пара тряпок забытых.
– Зачем все это? И за что?
– Ну как же… Подворовывали по окрестностям, понятное дело. Пойдешь воровать, когда дети с голоду дохнут, куда денешься. А совсем неподалеку, на 21-м километре, поселок новорусский отгрохали – зачем им такие соседи. Ну и…
– А ты себя новороссом не считаешь? – спросил вдруг Кравцов.
– Какой же я «новый»? – искренне удивился Паша. – Здесь и отец мой, и деды, и прадеды жили – и когда-то вполне справными хозяевами были, едва от раскулачивания спаслись… Просто все и всегда на круги своя возвращается, только и всего.
Кравцов в очередной раз удивился – теперь уже не так сильно. «Битва народов», «на круги своя»… Все меняется, и Пашка-Козырь тоже.
5
– А это что? – спросил Кравцов. Они с Пашей почти закончили ностальгический вояж и возвращались обратно, к «Графской Славянке». Но когда полчаса назад ехали к дальнему концу Спасовки – водную гладь, сейчас привлекшую его внимание, Кравцов не заметил.
Пятнадцать лет назад небольшого, почти идеально круглого озера не было. В этом Кравцов не сомневался. Мальчишками они обследовали все до единого местные водоемы.
– Озеро-то? Кстати, это действительно интересно… Давай подъедем… – Паша свернул с шоссе на грунтовую дорожку – она и ей подобные, разделявшие подворья и уходившие в сторону полей, издавна именовались спасовцами «прогонами».
Озеро и вправду оказалось любопытным. Даже не столько само оно – достаточно заурядное, не более четырехсот метров в диаметре, разве что берега слишком ровные – ни бухточки, ни заливчика, ни зарослей камыша. Но больше привлекала внимание окружавшая озерцо почти по урезу воды сплошная ограда из подернутой ржавчиной металлической сетки. По верху ограды змеилась колючая проволока – тоже ржавая. Фортецию украшали многочисленные плакаты: «ЛОВИТЬ РЫБУ ЗАПРЕЩЕНО!», «КУПАТЬСЯ КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО!», «ПОДХОДИТЬ К ВОДЕ СТРОГО ВОСПРЕЩАЕТСЯ!» И еще что-то, полустершимся мелким шрифтом, – про штрафы и прочие санкции.
– И что все это значит? – спросил Кравцов, выйдя из «сааба».
– Природная аномалия, осложненная катаклизмом, – сказал Пашка, тоже выйдя из машины и закуривая. Кравцов отметил, что это первая сигарета почти за четыре часа, причем «суперлайтовая» – это у Козыря-то, в оные времена не выпускавшего из зубов то «Приму», то «Беломор»…
– И что у вас тут стряслось?
– Кастровый провал. Ухнуло в одночасье.
– Тут ведь вроде дом стоял какой-то…
– Дед Яков жил. Все подворье затонуло. Кое-что, правда, всплыло – доски, бревна… Сам-то дед к тому времени умер, внук его все унаследовал, из городских. Да не долго владел. Ученые, кстати, говорят: для наших мест – уникальный случай. Якобы под кембрийскими глинами не может быть больших полостей – в теории. Наш водоемчик – на такой почве – единственный в Европе, между прочим. Вроде в Америке есть еще два похожих – и все.
– Отчего же этот забор? Почему интуристы не роятся, фотоаппаратами не щелкают?
– Знаешь, дурное какое-то место. Неприятное. Да и случаи нехорошие были. Сначала ведь ученые понаехали, феномен изучать – и погибли из них четверо. Трое среди бела дня на резиновой лодке утонули. Четвертый – подводный спелеолог – нырнул с аквалангом и не вынырнул. Тут ведь якобы под нашим озерцом – подземное, куда большее. Вода туда-сюда перетекает через какую-то горловину, очень опасные водовороты случаются. Тех четверых так и не нашли, кстати…
После таких рассказов Кравцову и в самом деле озеро показалось зловещим. Не хотелось в нем купаться, ловить рыбу, даже просто подходить к воде, – и угроза штрафов была здесь ни при чем…
– Поехали отсюда, – сказал Паша. – Придет время – будут тут и туристы с видеокамерами, обещаю…
И они поехали.
– А вон моя халупа, – сказал Козырь через несколько минут. – Узнаешь?
Узнавалось родовое гнездо Ермаковых-Козырей действительно с трудом. Пашка не стал сносить родительский дом, используемый им ныне как загородная дача (отец и мать переехали в Гатчину, в купленную сыном трехкомнатную квартиру). Не стал возводить на его месте трехэтажную громадину. Но обложил со всех сторон белым кирпичом, разобрал ветхие дощатые сараюшки – вместо них появились аккуратные пристройки, тоже кирпичные. Под коньком крыши торчала спутниковая тарелка.
– Приглашаю в гости. Не сейчас, через недельку, как жена с отпрысками переедет…
– А про жену ты, между прочим, ничего мне не рассказывал… Она из здешних? Я ее знал?
Козырь улыбнулся и ответил коротко:
– Наташка. Архипова.
– Наташка-а-а… – протянул Кравцов. – Она же все с Игорем-Динамитом ходила. Думал, с ним и…
– Динамит погиб, – мрачно сказал Паша. – Тринадцать лет назад.
Первый Парень – I
Динамит. Лето 1990 года
Летом девяностого года первым парнем на деревне был, конечно же, Динамит.
А это не совсем то, что первый парень в классе или первый парень в городском дворе.
Чтобы понять разницу, стоит самому пожить в деревне в нежном возрасте от десяти до семнадцати. Пусть даже в такой, как Спасовка: пятнадцать минут до Павловска на автобусе, оттуда двадцать минут на электричке – и пожалуйста, северная столица перед вами. Почти пригород, а не тонущая в грязи сельская глубинка Нечерноземья, что уж говорить.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
