— Оружие у вас? — Это было скорее утверждение, нежели вопрос.
— Вы получите его, как только мой помощник проверит камни. — Линкольн махнул в сторону Макса.
— Как мы и договаривались, — ответил Абала.
На пристани поставили стол, освещаемый лампой от переносного генератора. Абала сел на один из стульев, положив хлыст на столешницу. Перед ним лежала коричневая джутовая сумка с логотипом какой-то французской пищевой компании. Макс сел напротив африканского повстанца и занялся изучением содержимого сумки, предварительно вынув электронные весы, несколько гирек, и пластмассовых мерных цилиндров с прозрачной жидкостью в них. Также в его распоряжении было несколько блокнотов, карандашей и калькулятор. Охрана окружила севших за стол. Вместе с тем, несколько повстанцев встали недалеко от Кабрильо и Линкольна, чтобы схватить их при первом же сигнале, поданным Абалой. Угроза смерти еще никогда не нависала так низко над командой Кабрильо, и от этого в душный ночной воздух исполнился нервного напряжения.
Абала опустил руку на сумку, взглянув на Линкольна.
— Капитан, я думаю, сейчас самое время продемонстрировать вашу добросовестность. Пусть принесут контейнер с моим оружием.
— Мы так не договаривались, — с металлом в голосе ответил Линкольн.
Помощник Абала тихонько прыснул.
— Как я уже сказал, — начал Абала с угрозой в голосе, — этим вы продемонстрируете свою добропорядочность — жест доброй воли с вашей стороны. — Он оторвал руку от сумки. Щелчок. И двадцать солдат неожиданно возникли из темноты. Очередной щелчок пальцев — и все двадцать вновь скрылись во мраке ночи.
— Они с легкостью убьют вас и возьмут ваше оружие. Я продемонстрировал свою добрую волю.
Не имея иного выхода, Линк повернулся к кораблю и движением руки вокруг головы подал знак матросу, что стоял у борта. Матрос помахал в ответ, и через секунду послышался рев небольшого дизельного двигателя. Один из трех кранов на носу грузового судна со скрипом пришел в движение, натягивая тяжелые ржавые тросы, когда огромной массы контейнер стал подниматься из грузового отсека. Это был стандартный сорокафутовый контейнер, широко распространенный в морской торговле. Кран поднял его над люком и опустил на палубу. Двое членов команды вынесли из него большой ящик и подали сигнал. Контейнер был отправлен назад. Ящик же опустили на высоту не менее восьми футов над пристанью.
Моряки, воспользовавшись сигнальными фонарями, осветили содержимое ящика. Стойки с автоматами располагались по его периметру, маслянисто переливаясь в тусклом свете. Рядом с ними показались темно-зеленые коробки. Одну из них вскрыли, и помощник продемонстрировал незаряженный гранатомет, водрузив его на плечо. Несколько подростков из армии повстанцев бурно на это отреагировали. Даже Райф Абала не смог сдержать улыбки.
— А это демонстрация моей доброй воли, — произнес Линкольн, едва помощники скрылись на корабле.
Ни слова не говоря, Абала высыпал содержимое сумки на стол. Ограненные и отполированные алмазы — совершеннейшие в мире рефракторы, способные разложить световой луч на радужный спектр с таким сиянием и блеском, что с незапамятных времен они остаются самыми желанными на свете.
Но в чистом виде они мало чем отличаются от самоцветов. И эта груда камней не излучала никакого сияния. Они просто лежали на столе, неказистые кусочки кристаллов, большинством напоминавшие четырехугольные пирамиды, тогда как остальные всего лишь представляли собой бесформенную гальку. Они были самых разных оттенков — от чистого белого до грязновато-желтого. Однако Макс и Хуан сразу же подметили, что ни один из них не меньше карата. Однако их ценность, в отличие от той, которой обладали камни в Нью-Йорке, Тель-Авиве или Амстердаме, была значительно ниже. Хотя именно на этих камнях здесь и держалась торговля. Алмазы найти не составляло такого труда, как добыть вооружение.
Макс схватил самый большой из камней. Он весил не менее десяти карат. Ограненный и отшлифованный до бриллианта в четыре-пять карата он мог бы принести около сорока тысяч долларов, в зависимости от цвета и чистоты. Хенли, поджав губы, рассматривал его в специальную лупу, которую использовали ювелиры, медленно вращая его на свету. Молча он отложил его в сторону и принялся за следующий камень, и так далее. Несколько раз покачав головой, словно в разочаровании от увиденного, он вынул из кармана очки для чтения. Поверх очков он бросил несколько укоризненных взглядов на полковника и начал что-то писать карандашом в одном из блокнотов.
— Что вы пишете? — резко спросил Абала, внезапно усомнившись в профессиональных способностях Макса.
— Что эти камни немного, но отличаются от простых самоцветов, — произнес Макс пронзительным голосом с устрашающим деланным датским акцентом.
Абала подскочил было в негодовании, но Макс тут же остудил его пыл.
— Но, в принципе, они годятся для настоящей сделки.
Он вынул из кармана небольшой, плоской формы топаз, что весь был испещрен царапинами и выемками.
— Как вам известно, крепче алмаза на свете ничего нет, — сказал он поучительным тоном. — Все десять баллов по шкале твердости, если быть точным, — добавил он. — У кварца же всего лишь семь. И его часто подсовывают новичкам в этом деле вместо настоящих бриллиантов.
Из этого же кармана он достал восьмиугольный остроконечный кварц. Со всей силы он ударил кварцем по топазу. Кварц отлетел, не причинив последнему никакого вреда.
— Как вы можете видеть, топаз крепче кварца, поэтому не может быть поврежден. По шкале у него восемь.
Затем, взяв со стола один из алмазов поменьше, Макс провел им по поверхности топаза. С пронзительным скрипом алмаз оставил внушительную царапину на голубоватом полудрагоценном камне.
— Итак, то, что мы имеем, явно тверже восьми баллов по шкале.
— Бриллиант, — самодовольно произнес Абала.
Макс вздохнул, с некоторой долей собственного превосходства. Ему доставляло несказанное удовольствие играть роль ювелира.
— Или корунд, что обладает девятью баллами. Единственный способ убедиться в подлинности камня — проверить его на особую тяжесть.
Несмотря на то, что Абала уже далеко не новичок во всех этих «алмазных» делах, он знал мало об их свойствах. Намного меньше, чем о ценности, разумеется. И сам того не подозревая, Макс своей игрой пробудил в нем интерес, усыпив его бдительность.
— И что же такое особая тяжесть алмаза? — спросил он.
— Отношение его массы к количеству воды, что он вытесняет. Для алмаза это примерно три целых пятьдесят две сотых.
Некоторое время Макс настраивал весы, пользуясь маленькими латунными гирьками, что лежали в маленькой коробочке, отделанной бархатом. Отрегулировав весы, он положил самый большой камень на чашу.
— Ноль целых, двести двадцать пять грамм, одиннадцать с половиной карат.
Затем, открыв один из мерных цилиндров с жидкостью, Макс опустил камень внутрь, помечая в блокноте, сколько воды он вытеснил. И, произведя расчет на калькуляторе, он бросил свирепый взгляд на Райфа Абала.
