— Нет, они конечно предупреждали его, — тихо ответила Кора, — Но он испытывал такую боль… Я следила за ним, я убеждала доктора, что все идет как надо, что Ворчун каждый день выполняет упражнения…
— Тебе не стоит так винить себя в случившемся. В конце концов, Элтон не ребенок. Если бы он захотел вылечиться, то не стал бы слушать твоих указаний, — попытался успокоить ее Том. — Он сам сделал свой выбор.
— Да, наверное, ты прав. И, кроме того, теперь, когда все обошлось, это уже не имеет никакого значения.
— Совершенно верно. — Отвернувшись к окну, Том внимательно изучал горный пейзаж. — Значение имеет только одно: старик жив и по-прежнему ворчит на тебя.
Да, Ворчун выжил. Выжил, в отличие от брата Тома. Эти несказанные слова словно повисли между ними. Забыв о посуде, Кора с состраданием посмотрела на спину своего собеседника.
— Жизнь — сложная штука, — резко обернулся к ней Том. — Еще утром ты разговариваешь с братом, а днем тебе говорят, что он умер. Мы обсуждали планы на будущее, спорили о политическом устройстве мира, о футболе, планировали провести вместе отпуск, играли в бейсбол… До сих пор я говорю с ним во сне, рассказываю все свои новости, слышу его смех… Мы столько не успели сказать друг другу… Брат был самым близким мне человеком.
В голосе Тома было так много тоски и боли, что Коре вдруг показалось, что она видит слезы, застывшие в его темных глазах.
Ей даже показалось, что он не замечает ее присутствия. После долгой паузы она решилась наконец заговорить:
— Эван рассказывал мне, что твой брат был моложе тебя на два года…
Том снова отвернулся к окну. Его ссутулившаяся спина словно окаменела. Прислонившись лбом к холодному стеклу, он отстукивал пальцами нервную дробь.
— Если бы вчера вечером я знал, что ты так интересуешься мной, я задержался бы подольше и рассказал историю своей жизни. — В глазах его сверкнули озорные искорки. — Хотя, судя по страстному поцелую, что ты подарила мне, сомнительно, что вчера вечером ты способна была внимательно слушать.
Они снова вернулись к тому, что было. Устало пожав плечами, Кора поставила чашки на полку.
— Этот глупый поцелуй все не дает тебе покоя. Видимо, он много значит для тебя. Что касается меня, то я почти забыла о нем, — не оборачиваясь, обронила она.
— Что ж, если ты позволишь… — Он подошел к ней и обнял за плечи. — Я был бы счастлив освежить твои воспоминания.
Она решила не рисковать, и, затаив дыхание, старалась, чтобы он не заметил ее замешательства.
— Мне кажется, в этом нет необходимости.
Свежевыбритое лицо коснулось ее шеи. Теплое дыхание приятно согревало ее влажные волосы, щекотало нежную кожу.
— Нет необходимости? — прошептал он ей в самое ухо. — Так, значит, ты все помнишь?
— Нет, просто у меня есть более важные дела, чем глупые игры с тобой.
Сквозь мягкую ткань халатика Кора ощутила жар его тела.
— Ты боишься? — поворачивая ее к себе, тихо рассмеялся он. — Признайся! Честное слово, я никому не скажу!
Жесткий край раковины впился ей в спину. Откинувшись, Кора таким образом старалась держаться от него на расстоянии.
— Перестань!
— Умение безошибочно определить, обманывает подсудимый или говорит правду, отличает хорошего адвоката от плохого. Так вот, я считаюсь очень хорошим адвокатом, — доверительно прошептал ей Том.
Кора попыталась оттолкнуть его. Упершись ладонями ему в грудь, она всем телом навалилась на него, стараясь освободиться.
На нем был другой, но такой же черный свитер. Его тело, должно быть, такое же теплое и гладкое… Кора ощущала рвущуюся наружу силу его крепких мускулов.
В ожидании ответа Том пристально смотрел ей в глаза.
Так о чем они говорили? Ах, да, о том, что он может отличать ложь от правды.
— Ты уверен, что хвастовство украшает мужчину? — постаравшись придать лицу как можно более разочарованный вид, протянула Кора.
Широкая улыбка была ей ответом.
— Совершенно верно! Женщины просто тают, когда слышат о профессиональных успехах своего избранника.
— Ты вовсе не мой избранник! К тому же такое бахвальство только раздражает меня!
— Ты опять лжешь! — серьезно ответил ей Том. Пальцы его нежно коснулись ее шеи. — Чем же тогда тебя можно очаровать?
Чуть-чуть склонив набок голову, Кора на минуту задумалась.
— Мой идеал — это высокий стройный блондин с небесно-голубыми глазами. Я просто теряю сознание, когда вижу перед собой голубые глаза, — опустив ресницы медленно произнесла она наконец. — И, так как мы выяснили, что не отвечаем вкусам друг друга, то тебе лучше отпустить меня и отправиться домой.
— Отпустить? Зачем? Ты выражаешься как писательница слезоточивых мелодрам, — насмешливо парировал он, — Послушай, в тебе осталась еще хоть капля здравомыслия? Разве сестрица не предупреждала об опасности вступать в спор с людьми, чуть ли не вдвое превосходящими тебя по размерам?
Кровь прилила к лицу Коры, голова ее закружилась, в ушах зашумело… Окончательно опьянев от его слов, смеха, прикосновений, девушка уже не могла сопротивляться.
На этот раз она сама спровоцировала его на поцелуй, почти теряя голову подумала Кора. Просто сумасшествие какое-то! Эта проклятая ямочка на подбородке просто лишила ее рассудка!
Тяжело вздохнув, Кора в очередной раз попыталась освободиться.
— Отпусти меня! — прошипела она внезапно осипшим голосом.
— Ты забыла сказать «пожалуйста»!
— Отпустите ее сейчас же! Если вам так хочется развлечься, подите и поищите кого-нибудь другого!
Кора с трудом подавила смех, увидев, с какой серьезностью Мик воспринял ее положение.
Том послушно отошел от своей жертвы.
— Выпей-ка, — обратился он к мальчику, наливая в чашку горячий кофе. — Может быть, это хоть немного облегчит твои страдания, — совершенно серьезно заметил он, протягивая Мику дымящийся ароматный напиток.
Резко ударив Тома по руке, подросток выплеснул кофе на пол.
— Вот что, мистер! Вижу, такой смельчак, как вы, не побоялся напасть на беззащитную женщину! — презрительно начал он, — Посмотрим, как вы поведете себя с мужчиной!
Его решимость испугала Кору. Мику всего шестнадцать, и несмотря на свой высокий рост, он кажется рядом с Томом сущим ребенком. Но если она бросится между ними, пытаясь предотвратить этот нелепый поединок, как отнесется к этому Мик? Зная его обостренное самолюбие, Кора, умоляюще прижав к груди ладони, повернулась к Тому.
— Мистер Берроуз! Я прошу вас!
Тот бросил на нее мрачный, напряженный взгляд.
— Если этот ребенок чувствует себя достаточно взрослым, чтобы напиваться до чертиков, он должен понимать, что мне его угрозы смешны.
