— Час от часу не легче! — вздохнул Интеллигент, выдергивая из ноздри черный, скрученный спиралью волосок. — Достала меня уже эта служба.
— И меня тоже, — согласился Боксер, и все же оба двинулись в сторону тамбура, раскидывая коробки.
Аулис не смог оставаться в кресле и тоже поперся за полицейскими. В салоне остался только Соотечественник. Он не мог уйти с кресла, потому что был прикован к подлокотнику.
— Эй! Эй, парень! — шипел он вслед Аулису. — Давай поговорим! У меня есть идея! Да погоди же ты! Я больше на тебя не обижаюсь!
Но Аулис продолжал расчищать себе путь коленями и даже не оглянулся. Какое счастье! Командир жив! Значит, есть надежда благополучно попасть в Норт-Фруди, которую Аулис давно закопал под толстым слоем своего отчаяния. А потом командир подтвердит полицейским, что Аулис ни при чем, что это не он звезданул его по голове и выкинул за борт второго пилота.
Картина, которая открылась ему в тамбуре, была удручающая. Командир ползал в луже собственной крови, как шайба на льду, силясь приподнять голову. Глаза его смотрели в разные стороны, липкие губы периодически размыкались, издавали звук «бы-бы», вслед за ним выползал алый пузырь, похожий на надутую жвачку.
— Помогите же ему встать! — крикнула Стюардесса, которая, впрочем, сама не делала никакой попытки помочь командиру. — Вы только посмотрите — он весь в крови! А на темечке что? Что это? А посмотрите, какие у него бессмысленные глаза! А какой он… какой он отталкивающий!
Полицейские дружно согласились с этим достаточно точным определением и закивали. Боксер как бы невзначай стал подталкивать к ползающему командиру Интеллигента, чтобы тот первым взял его под руки, но Интеллигент сопротивлялся, кряхтел и хватался за Стюардессу.
— Что вы меня трогаете! — кричала Стюардесса. — Вы его трогайте!
Полицейские брезговали. Никто из них не хотел пачкаться в крови. А командир шлепал ладонями по вязкой луже, похожей на пролитый кисель, бодал липкой головой перегородки, бормотал «бы-бы-бы» и выдувал кровавые пузыри. Аулис, увидев, что никто не спешит оказать командиру помощь, уперся головой в спину Боксера:
— Освободите мне руки! Я ему помогу!
— Правильно! — согласился Интеллигент. — Пусть он поможет. А то у меня грыжа.
— А ты не сбежишь? — высказал сомнение Боксер.
— Да куда он отсюда денется? — усмехнулся Интеллигент.
— Скорее же! — взвизгнула Стюардесса. — А то он опять умрет и не успеет облететь зону турбулентности!
Интеллигент отомкнул ключиком один наручник, а второй оставил болтаться на запястье.
— Что ж, давай, юноша! Помогай! Искупай свой грех!
— Только на этот раз будь аккуратней, — посоветовал Боксер. — Не запачкай руки. Каждое лишнее кровяное пятно на тебе — дополнительный год тюрьмы…
Но Аулис уже не обращал на слова полицейских внимания. Он опустился на корточки перед командиром, взял в ладони его лицо и чуть приподнял. Командир выглядел как недоброкачественный товар на дешевом рынке. Аулис крепко засомневался в том, сможет ли командир разобраться в ручках, кнопках и рычагах управления. Он сомневался даже в том, соображает ли командир вообще.
— Вы меня слышите? — с мольбой спросил он, заглядывая в скользящие, словно картинки в игровом автомате, глаза летчика. — Вы сможете посадить самолет?
— Бы-бы-бы… — ответил командир.
— Кто вас ударил? Ударил кто? — спросил Боксер, шевеля носом и кривя губы. Он склонился над командиром с таким видом, словно это был плохо вымытый унитаз. — Этот молодой человек вас ударил, да?
«Говори! Говори!» — мысленно умолял Аулис, невольно сжимая лицо командира, будто хотел выдавить из него показания. Если бы это помогло, Аулис постучал бы головой командира о перегородку. Но мозг командира, этот уникальный носитель информации, «черный ящик», не работал… Аулису хотелось плакать от досады.
— Бы-бы… — ответил командир, и в это время его руки разъехались в разные стороны, и он с гулким стуком ударился челюстью о пол.
— Вы слышали? — дрожа от волнения, крикнула Стюардесса. — Он назвал чье-то имя!
— Разве он назвал имя? — скептически заметил Интеллигент. — По-моему, он сказал «бы-бы».
— А мне послышалось «Вы! Вы!», — добавил Боксер.
От отчаянья и безнадежности у Аулиса туман поплыл перед глазами. Он попытался успокоиться и не потерять рассудок… Нельзя сдаваться. Надо бороться за живучесть самолета. Надо привести командира в чувство любой ценой!
— У него кома! — слезливо сказала Стюардесса, глядя на командира мокрыми глазами. — Он не сможет управлять самолетом в таком состоянии!
— Все-то ты знаешь, — проворчал Интеллигент. — Где турбулентность, где кома. Не надо диагнозов, женщина. Ты врач? Нет, ты стюардесса. Вот и стюардесствуй себе на здоровье, и не лезь в чужие дела!
— Погодите! — шмыгая носом, забитым слезами, произнесла Стюардесса, протискиваясь к командиру. — Я спрошу у него про Опио! Может, он отреагирует на это имя…
— Я сам спрошу! — с раздражением выкрикнул Аулис, не желая подпускать к последней надежде еще кого-либо. Он снова оторвал приклеившееся к полу лицо командира и крикнул ему прямо в ухо:
— Что случилось со вторым пилотом? Алло! Вы меня слышите? Кто вышвырнул Опио из самолета?
— Бы-бы… — ответил командир и выпустил кровавую слюну.
Стюардесса заплакала, зачем-то прикрывая губы и нос воротничком блузки, будто у нее на груди сидел маленький чертенок и она что-то нашептывала ему.
— Допрос свидетеля полностью подтверждает первоначальную версию, — с фальшивым сочувствием констатировал Боксер и вздохнул: — Ударил командира самолета и выкинул Опио за борт один и тот же преступник.
И полицейский со значением похлопал Аулиса по плечу. Аулис дернулся, скидывая с себя ненавистную руку.
— А вам сейчас не все равно, кто это сделал? — огрызнулся он. — Может быть, через минуту мы все отправимся на тот свет! И виновные, и невинные — все! В одной братской могиле нас похоронят.
— А может, и не отправимся, — широко улыбнувшись, возразил Боксер. — Представляешь, как будет обидно, если мы останемся живы, а я так и не выведу тебя на чистую воду?
— Что ж, тешьте себя надеждой, — обреченно произнес Аулис. — И все-таки принесите бинт, я перевяжу командира!
— А зачем его перевязывать? — удивился Интеллигент. — У него там уже все засохло. И вообще он выглядит как огурчик…
— …переварившийся в желудке гиппопотама, — добавил Боксер.
Аулис шлепал командира по щекам. Командир то ли от боли, то ли от удовольствия тихонько мычал.
— Очнитесь! Очнитесь! — как заклинание повторял Аулис. — Вы должны управлять самолетом! Слышите меня, командир? Больше некому, кроме вас!
