– Не знаю… Какой-то он странный…
– Есть немного. Ладно, мозги не парь.. Он безопасник, ваш бывший коллега. Там у них в отделе все бывшие из всяких внутренних органов… Я точно знаю.
– Что-то не похоже…
– Не у всех же морда утюгом, как у тебя…
– А если свалит?
– Куда он свалит? Я с ним буду все время.
– Слушай, шеф, – это уже голос молодого, – а снотворное еще не открывали, там заводская упаковка не нарушена. Целочка.
– Ну вот…
– Ладно, вынеси тело.
Я едва успел отпрянуть от двери, как ее открыл молодой.
– Что же вы молчали, что вы наш бывший коллега? – уже другим тоном спросил Полупан.
– Я не ваш бывший коллега, – возразил я. Мне подумалось, что сейчас врать бессмысленно, все равно милиция выяснит.
– Как? – удивился Аркаша. – Вы же из отдела безопасности.
– Нет, к отделу безопасности я не имею никакого отношения.
– Вы мне сами сказали при встрече.
– Это вы сказали, а я не стал возражать.
Аркаша пожал плечами.
– Все-таки он какой-то мутный, – произнес Полупан. – Ладно, под твою ответственность.
Как будто меня нет.
– Пусть никуда не уезжает без разрешения.
Полупан погрозил пальцем, и они скрылись, не включая габаритов.
– Вы должны их понять, – тоном бывалого психолога произнес Аркадий. – Совершено покушение на вашего соседа по креслу в самолете. Он очень известный адвокат из уважаемой фирмы. Они роют, где могут. А Полупан нормальный парень, честный мент. Мне приходилось по работе с ним сталкиваться. Немного подержал бы, а потом все равно отпустил.
– Спасибо, – меня все еще трясло. Это с детства тянется. Кто-нибудь ронял в классе глобус, а учителя думали на меня, потому что при опросе я начинал нести ахинею и дрожать от страха.
– А кем же вы все-таки работаете?
– Я занимаюсь брендингом.
– А что это?
– Разрабатываю торговые марки. Начальник отдела перспективных разработок. Бренд-менеджер по-другому.
– А что же вас сюда послали, вроде не ваш профиль?
– У меня конфликт с Тагамлицким. Вот он и подстроил.
– А основание?
– Я в этом городе университет заканчивал. Родом из Ноябрьска. Он напел шефу, что я местный и как никто другой смогу разобраться в ситуации. Вместо Мюнхена стою вот тут перед тобой.
– Тагамлицкий мужик неприятный, но дело свое знает. Мы общались.
– Я, конечно, пробовал возражать, но генеральный не вник. Тут как раз выставка на носу, ему не до этого. «Езжай», – говорит, – «родину навести». Тьфу.
– Ладно, поможем.
– Давай на ты, – я неожиданно полюбил Аркашку. Все-таки как ни как спаситель. Не хватало мне еще сидеть в участке.
– Давай, – улыбнулся он.
Обнаружилось, что брюки от костюма никак не годятся не только для светских прогулок, но и просто для выхода на улицу.
– Надевай джинсы, там, куда мы идем, все просто, – посоветовал Аркаша, – а эту проблему мы как-нибудь до вечера решим. Сейчас вызову человека, – он нажал на телефонном аппарате какую-то кнопку.
– У меня нет джинсов. Я их не люблю и не ношу.
– А что есть?
– Спортивные тренировочные штаны “Adidas”.
– Ну-ка.
Я снял брюки и одел штаны. В белой рубашке и тренировочных штанах я выглядел, как сельский пастух, стремящийся к культуре.
В дверь постучали. Это Спартак. Первое что он сказал было:
– Менты – козлы, – и опять посмотрел на меня с любовью. Конечно, не так подобострастно, как в первый раз, все-таки я немного упал в его глазах, но все равно с любовью. – Я им главное, говорю, там уважаемые люди, – продолжил он, – а они не слушают, пошли, да пошли.
– Ладно, – перебил его Аркадий. – Нужно почистить брюки, чтобы к вечеру было готово. И пиджак тоже.
– Тогда и рубашку, – добавил я.
– Легко, – заверил рисепшн. Другого ответа никто от него и не ожидал, – Раньше я работал в химчистке. Все будет на мази.
Я снял рубашку и вместо нее натянул футболку с надписью “Moulin rouge”. На ноги – кеды. В таком виде я вполне мог сойти за спортсмена, стайера или шахматиста. Хорошо, что я прихватил эту амуницию. Думал, может быть, буду бегать по вечерам.
Мы спустились во вконец обнаглевшую жару, она захватила все пространство и пыталась пролезть туда, где ей быть никак не положено, в частности под одежду и в саму мою душу. Чтобы оценить ее обжигающее дыхание мне хватило десяти шагов от дверей гостиницы до Аркашиного «Форда». Количество ступенек совпало с тем, которое получилось при подъеме. Естественно. А как же иначе? И все равно считаю. Автоматически.
Аркашка включил кондиционер до отметки «сопли» и мы куда-то поехали. Город за окном вызывал у меня не лучшие воспоминания. Казалось бы – самое счастливое время в жизни, молодость, первая любовь, бескорыстная дружба. Но расстались мы с этим городом плохо. Именно расставание перечеркивало все прелести моей студенческой жизни номер один.
Почему-то первое, что мне вспомнилось из того времени – это музыка. Итальянцы. Они звучали везде, казалось, что других языков не существует. Не знать в лицо итальяшек считалось плохим тоном. Мы клеили на стены комнаты в общежитии, купленные за баснословные деньги плакаты с лицами всяких там Пупо, Кутуньо, Челентано и еще с два десятка почивших ныне в безвестности выходцев с Апеннинского полуострова. Новая пластинка какого-нибудь сладкоголосого макаронника вызывал в нас священный трепет. Мы набивались в комнату к одному из счастливых обладателей чуда советской техники – проигрывателя «Корвет» с диапазоном двадцать на двадцать и со стоваттными колонками, осторожно двумя пальцами вытаскивали из конверта драгоценный диск и тащились сутками. Наиболее приятное мгновение, когда игла ставилась на пластинку. В колонках раздавался легкий шип, и в этом шипе была самая изюминка.
Даже ярые рокеры слушали итальяшек. Вонючий Костя Феоктистов, приверженец движения хиппи, а именно вонючесть и чумазость считались в его понимании признаками свободы, тоже слушал итальянцев. Чтобы как-то оправдать это низменное и позорное для настоящих хиппана пристрастие он откопал где-то факт, якобы сам Маккартни когда-то заявил, что недолог тот день, когда итальянская музыка завоюет весь мир. Дискотеки, на которых мы могли насладиться своими кумирами, проходили с девяти до одиннадцати вечера. Если у коменданта хорошее настроение, то можно и до двенадцати. Смешно вспомнить!
Интересно, почему в молодости музыка занимает такое важное место в жизни подростков? Куда все девается? Теперь лично мне все до лампочки, ну приятная мелодия, ну и что? Лишь бы что-то жужжало.
