Они собирались купить участок земли, примыкающий к Рингвуду. Перси одобрил их план, и Ева хотела купить землю по истечении этого года, а Неда назначить управляющим. Они задумали создать ферму, на которой бедные солдаты-инвалиды могли бы жить общиной, работать и обеспечивать себя. Со временем они вернули бы деньги, хотя Ева никогда не собиралась на этом настаивать, и земля по праву стала бы принадлежать Неду.
– Все в порядке, мисс Моррис, – сказал он. – Я выживу. Не беспокойтесь обо мне.
– Чарли! Дорогой Чарли! – Ева ласково посмотрела на юношу. – Я поговорю с мистером Робсоном, не найдется ли у него для тебя работы.
– Разве я сделал что-то не так, мисс Моррис? – с несчастным видом спросил бедняга.
Кучер положил руку ему на плечо и пообещал потом все ему объяснить.
– Тельма! – Ева не могла ни взглянуть на девушку, ни заговорить. Она закрыла глаза и зажала рот рукой. Боль стиснула ей грудь и горло. Куда пойдет Тельма? Что она будет делать? Кто даст ей работу? Сможет ли она прокормить и вырастить Бенджамина?
– Ева, – сказала Тельма, – вы за меня не в ответе. Поверьте. Вы были невероятно добры ко мне. Сейчас вам надо думать о себе. Я справлюсь. Найду что-нибудь. Жила же я как-то, пока вы не взяли меня к себе.
Ева открыла глаза и посмотрела на тетку. Ее домишко в Уэльсе давно продан. О пенсии, которую выплачивал своей сестре отец Евы, в его завещании не было ни слова. Тетушка Мэри была увечной, побитой жизнью старухой. Еве доставило большую радость привезти ее в Рингвуд и поселить с удобствами, о которых та прежде знать не знала.
– Ты не волнуйся из-за меня, дорогая, – твердо заявила тетя. – Я вернусь домой, там мое место, друзья примут меня. Я сумею быть полезной и прокормлю себя. А что ты сама собираешься делать? Твой злодей отец оторвал тебя от твоих корней и воспитал как леди, а теперь оставил ни с чем только из-за того, что вышло не по его. Я бы сказала ему пару ласковых, будь он жив, непременно сказала бы.
Но Ева слушала тетку вполуха. Она думала о Дэви и Бекки. Они сироты. Их родители почти в одночасье скончались оба от какой-то смертельной лихорадки, и дети отправились в бесконечное путешествие по Англии. Их передавали от одних родственников к другим, никто не хотел принять их под свой кров. Последней в списке родичей оказалась Джемайма Моррис, которой малыши приходились внучатыми племянниками. Ева всегда думала, что тетя Джемайма раскроет перед детьми не только двери своего дома, но и свое сердце, но Сесил убедил мать, что это плохо отразится на ее нервах и здоровье.
Втайне от Сесила тетя Джемайма бросилась в Рингвуд, и Ева взяла детей, хотя какие они ей родственники – седьмая вода на киселе. Ее отец недавно умер, Перси был на войне, ожидание Джона казалось бесконечным. Ева была одинока, несмотря на присутствие в доме тетушки Мэри, и она не могла устоять перед горькими слезами Джемаймы.
Миссис Джонсон, вдова из Хейбриджа, славилась своим умением обращаться с детьми. Она согласилась переехать к ним и присматривать за Дэви и Бекки, а Ева принялась подыскивать для них гувернантку. Замужняя подруга Евы, живущая теперь в тридцати милях от нее, поведала, что знает гувернантку, с которой произошло несчастье. Ее уволили, когда обнаружилось, что она беременна от своего хозяина, и с тех пор она влачит жалкое существование, зарабатывая стиркой. Через неделю Тельма Раис с малюткой сыном поселилась в Рингвуд-Мэноре.
Что будет с Бекки и Дэви? Удастся ли ей уговорить Сесила оставить их в доме? Теперь у кузена будет большой дом и довольно денег, чтобы проявить некоторую щедрость. Разрешит ли он остаться их няне, чтобы перемены не так сильно испугали детей? Оставит ли он Тельму и Бенджамина? Вряд ли, об этом не могло быть и речи.
– Агнес, – начала Ева.
– Не надо ничего говорить, милочка, – перебила экономка. – Я не раз сидела в тюрьме, и мне есть что рассказать. Я уехала из Лондона в поисках лучшей жизни, и меня посадили за бродяжничество. Потом вы ваяли меня в услужение. Я никогда этого не забуду и в свой смертный час буду благословлять вас, но я не собираюсь быть вам в тягость. Если вы ничего не имеете против, то, когда вас вынудят уехать отсюда, я не сразу вас покину, а буду вас содержать. Жизнь может оказаться очень жестокой.
– О, Агнес! – Ева больше не могла сдержать слез.
Агнес выпроводила всех, кроме тетушки Мэри, и все вышли на цыпочках, словно покидая комнату больного.
* * *
Ева любила по вечерам приходить в детскую, чтобы поиграть с малышами или почитать им книгу. Тельма возилась с Бенджамином, укладывала его спать и пела ему колыбельные. Няню на это время отпускали.
В этот вечер Ева читала детям. Дэви сидел рядом, тесно прижавшись к девушке. За несколько месяцев после смерти родителей он узнал, что мир взрослых враждебен и полон опасностей, и полученный им жестокий урок забывался медленно и с трудом. Бекки примостилась с другого бока Евы. Спокойная и добродушная, она, казалось, не так глубоко, как Дэви, переживала все с ними случившееся. Но няня говорила, что иногда по ночам она просыпается с горькими слезами или криком.
Тельма стояла в дверях комнаты Бенджамина, слушая сказку. Должно быть, ребенок уже уснул. Маффин дремал, уткнувшись носом в лапы у ног Евы.
Все казалось таким привычным, что это почти пугало.
Ева старалась сосредоточиться на приключениях двух детей в темном лесу, где они только что вырвались из рук от злого гоблина и сразу же дорогу им преградил свирепый лев, в лапе которого застряла колючка. Ева гнала от себя мысли о будущем. Она сдерживала желание обхватить детей обеими руками и крепко прижать их к груди. Она боялась, что ее беспокойство передастся им. Ее мутило от страха перед будущей опасностью, хотя за обедом она ела мало. Где же Джон? Ева не переставала думать о нем, не смотря на все свои несчастья. Но он все равно не спас бы никого из них, даже если бы появился в эту ночь. Уже не оставалось времени для объявления их помолвки. Да и эгоистично заботиться только о собственной безопасности и благополучии. Но все же где Джон? Каким счастьем было бы просто снова увидеть его, оказаться в его объятиях и выплакать свое горе на его груди. А вдруг он сможет что-то придумать?
Но ничего тут не придумаешь.
Ева вдруг подумала, что ее надежды на возвращение Джона не только эгоистичны, но и глупы. Он не вернется. Он ни разу не написал ей за год своего официального отсутствия, ни в последующие за этим сроком месяцы. А она была так наивна, что верила в его вечную любовь. Но внезапная утрата веры в жениха испугала Еву. Она так долго жила этой верой. И она любила Джона. Любила всем сердцем.
Неужели она оказалась доверчивой дурочкой? Если бы за этот год она приняла предложение одного из женихов, то она сама, и ее друзья, и домочадцы не оказались бы сейчас в таком ужасном положении.
Но как она могла выйти замуж за другого? Не за Джона?
Стук в дверь прервал беспорядочные мысли Евы. Она отвлеклась от книги и увидела в дверях Агнес Фуллер, всем своим видом выражавшей недовольство.
