— «Большие надежды», — ответил он. — Тебезнаком этот роман? Я часто беру его в руки. Особенно мне нравится глава о женеДжо, миссис Джо, — о том, как она писала букву «Т» на доске. Обожаюперечитывать книги. Это все равно, что снова и снова слушать любимую песню…
В его теле скрывался восхитительный неандерталец, которыйждал подходящего случая, чтобы схватить вас за волосы и утащить в свою пещеру.Неандерталец с мозгом кроманьонца. Он мог быть самой любезностью и блистатьхорошими манерами, владеть всеми имеющимися в арсенале современного человекаулыбками и соответствовать всем требованиям семьи. Мону восхищала его эрудиция.У него был очень богатый запас слов, хотя он не всегда считал нужным импользоваться. Что же касается самой Моны, то ее лексический уровень вполнесоответствовал старшему курсу колледжа. Однажды в школе кто-то даже недоуменнозаметил, что самое большое число слов выходит из самого маленького в мире тела.
Подчас Майкл начинал говорить как новоорлеанскийполицейский, а через минуту его речь могла стать не менее благообразной, чемречь директора школы. «Необычное сочетание свойств и качеств», — записалаМона в свой компьютерный дневник. И тотчас вспомнила замечание дядюшкиДжулиена: « Этот парень чересчур хорош».
— А что, если я каким-то образом причиню емузло? — шепотом задала сама себе вопрос Мона, вглядываясь в темнотудома. — Ерунда!
Честно говоря, Мона ни на миг не сомневалась в том, что ненесла в себе никакого зла. И вообще, подобные мысли казались ей старомодными.Они были больше свойственны дядюшке Джулиену, во всяком случае, тому Джулиену,который виделся ей во сне. Она совсем недавно узнала, что склонность к подобнымраздумьям называется самокопанием. Поэтому это слово она не преминула занести вкомпьютер в поддиректорию WS JULIENCHARACTER [11], в файл подименем DREAM.
Пройдя через кухню, Мона оказалась в узкой кладовой. Стеррасы струился мягкий белый свет, его отблески лежали пятнами на полу. Онасделала еще несколько шагов и очутилась в огромной столовой. Майкл считал, чтополы из твердых пород дерева были настелены здесь в тридцатых годах двадцатоговека, но, если верить дядюшке Джулиену, это сделали еще в последнем десятилетиивека девятнадцатого. Такой пол получил название деревянного ковра, правда, стечением времени он слегка покоробился. От дядюшки Джулиена Мона узнала о домемного интересного, хотя, откровенно говоря, она не имела понятия, для чегомогут ей пригодиться все эти сведения.
Удивительно, но она сумела разглядеть в полутьме настеннуюроспись — изображение Ривербенда, плантации, на которой родился Джулиен:причудливый мир сахарных заводов, повозок с невольниками, конюшен и фургонов,движущихся по старой дороге вдоль реки. Даже подумать страшно, и как это онасумела увидеть все это во мраке ночи, словно обладала зрением кошки. И вообще,темнота была очень по душе Моне. Именно во тьме она всегда чувствовала себяуютно, как дома. Никто и не догадывался о том, насколько приятно ей былобродить во мгле в полном одиночестве. У нее даже возникало желание петь.
Она обошла вокруг длинного стола, до блеска отдраенного ивымытого, хотя всего несколько часов назад он ломился от всевозможных яств,выставленных по случаю празднования Марди-Гра. Среди них был и замороженный«Королевский торт», и наполненная шампанским огромная серебряная чаша, котораянекогда использовалась для пунша. Собираясь в особняке на Первой улице,Мэйфейры практически каждый раз обжирались до колик в желудке.
И все-таки счастье, что Майкл не уехал из этого дома, послетого как при весьма странных обстоятельствах его покинула Роуан. Интересно,известно ли ему, где она находится?
— Она разбила его сердце! — со слезами на глазахкак-то сказала тетя Беа.
Но вот на арену действий выходит девушка, совсем ещеребенок, обладательница чудодейственного клея, способного скреплять разбитыесердца. Остановись, мир, и дай дорогу малышке Моне.
Через высокие двери она вошла в переднюю и остановилась,прислонившись к дверному косяку, — точь-в-точь как дядюшка Джулиен. Настарых портретах его почти всегда изображали в проеме какой-нибудь из дверейдома. Всем своим существом она пыталась впитать в себя тишину и величиестаринного особняка, вдохнуть аромат дерева, которым тот был отделан изнутри.
И вновь Мона ощутила прежний запах, едва не пробудивший вней чувство голода. Что же он ей напоминает? Откуда бы ни исходил этот аромат,в приятности ему не откажешь. Казалось, он являл собой композицию доброй сотниароматов — нечто среднее между сливочной помадкой, карамелью, шоколадом… Авернее сказать, нечто похожее на них и в то же время ни на что из них непохожее… Он вызывал такое же неповторимое ощущение, как то, которое обычноиспытываешь, впервые пробуя на вкус шоколадную конфету с вишневым ликером. Илишоколадное пасхальное яйцо от «Кэдбери».
Нет, пожалуй, ни одно из этих сравнений не соответствуетистине. Мона попыталась найти другие, более подходящие, никак не связанные сосъестным. Как насчет запаха горячей смолы? Когда-то она считала этот запахвесьма соблазнительным, но в какой-то момент вдруг ощутила в нем легкий оттенокбензина, который испортил все дело. Пожалуй, в данном случае сравнение с нимболее всего уместно.
Она прошлась по прихожей, мимолетом бросив взгляд намерцающие лампочки сигнализационного устройства. Кстати сказать, оказалось, чтои здесь сигнализация отключена: устройство находилось в режиме ожидания. Уподножия лестницы запах усилился.
Мона знала, что, после того как смыли кровь и убрали изкомнаты китайский ковер, дядя Райен еще раз тщательно обследовал все помещенияи закоулки дома. При этом он использовал вещество, которое вызывало свечениеоставшейся крови в темноте. Теперь везде царили идеальный порядок и чистота.Райен лично позаботился о том, чтобы все уборочные работы были завершены довозвращения Майкла из больницы, и был готов поклясться, что никакого странногозапаха в доме больше нет и быть не может.
Мона глубоко вдохнула, пытаясь полнее ощутить неизвестныйаромат. Да, пожалуй… Да. Он будил в душе страстное желание. Нечто подобное онаиспытала во время одной из своих сумасбродных выходок, когда однажды скарманами, полными денег, дерзнула в одиночестве отправиться на автобусе вцентр города. Это было одно из самых запоминающихся приключений в ее жизни. Заокном уже мелькали большие дома, и вдруг до нее донесся аппетитный запахжаренного на углях мяса. Она тут же вышла, решив во что бы то ни сталоразыскать его источник. Им оказался небольшой ресторанчик, ютившийся вполуразрушенном здании на Эспланейд-авеню во Французском квартале. Однако вкусбарбекю обманул ее ожидания.
Ладно, хватит говорить о еде, тем более что, как было ужезамечено ранее, к пище данный запах не имел никакого отношения.
