* * *
Завтраки у дядюшки Лоуэлла были не самые лучшие. Яичницу у него подавали без бекона, а хлеб — без масла. Сам он предпочитал жидкую овсянку и фрукты — свежие в сезон, сушеные в остальное время. Он распорядился, чтобы готовили немного яиц для племянницы, но часто сетовал, что ему не нравится тратиться на то, что он сам не ест.
Люси, которую нельзя было назвать слишком стройной, обычно обладала отменным аппетитом, но сегодня она лишь надкусила хлеб и поковыряла вилкой яичницу, пока дядя Лоуэлл пересказывал, что он прочитал в газете. Миссис Квинс сидела рядом с ним. Она уже поела, и ее главной задачей было подливать шоколад в чашку мистера Лоуэлла и соглашаться с его наблюдениями.
— Опять твои луддиты, — сказал он, обращаясь к Люси, словно ее сочувствие к их бедственному положению, которое она проявила вчера, делало ее повинной в их преступлениях. — Банда этих проходимцев ворвалась на фабрику, что в двадцати милях от нас, и переломала чулочные станки, все до одного. Они напали на хозяина и его помощника. Что скажете на это, мисс Люси? Вы все еще поддерживаете этих пиратов и готовы встать под знамя их «Генерала Лудда»?
— Я не говорила, что поддерживаю их, — ответила Люси, поддевая на вилку немного яичницы и тут же соскребая ее о край тарелки.
Ей не нравилось, что дядя обвинял ее в симпатии к луддитам, но, по крайней мере, он не говорил о незнакомце или о мистере Олсоне. Люси понимала, что это лишь дело времени, но если человек в комнате для гостей проснется и восстановит ее честь, возможно, вся ситуация превратится просто в забавный случай и Люси отделается наименьшими потерями.
— Если ты больше не хочешь яиц, — сказал мистер Лоуэлл, — следует сообщить об этом мне. Можно сказать: «Дядя, пожалуйста, не надо разорять себя, тратясь на яйца. Я не хочу их есть». Не считаю, что я прошу чего-то сверхъестественного. Вам что, нечего сказать, мисс Люси? У вас нет ответа на мою разумную просьбу?
Вполне вероятно, в обычных обстоятельствах у Люси и в самом деле не нашлось бы что сказать, но в данном случае она ничего не сказала, потому что увидела незнакомца, который стоял в дверях столовой. Он был без сюртука, в брюках и грязной белой рубашке, расстегнутой так, что виднелась его смуглая грудь с темными курчавыми волосами, широкая и мускулистая. Обуви на нем не было, но обезображенная нога была обернута наволочкой.
— Прошу прощения, — сказал он с легким северным акцентом, — не могли бы вы сказать, где я нахожусь и что я здесь делаю. И почему моя одежда такая грязная, а ноги изранены.
* * *
Люси смотрела на него в изумлении, миссис Квинс с отвращением зацокала, а мистер Лоуэлл вскочил на ноги.
— Не мог бы я сказать? — недовольно спросил он. — Это вы, сэр, должны сказать мне, кто вы такой и что здесь делаете. Вы должны объяснить мне, почему явились и беспокоите мою племянницу и почему я должен тратиться на врачей и колдуний, а теперь, полагаю, еще и на еду и питье.
— Врывается в чужой дом, — прибавила миссис Квинс, — а потом требует еды и питья.
— Разумеется. — Люси вскочила со своего места, едва не зацепившись ногой о ножку стола. Ее вдруг охватила тревога. — Садись, пожалуйста, сэр. Вы, должно быть, голодны.
— Признаюсь, я просто умираю от голода и жажды, — ответил он, — но вы не должны принимать меня здесь, я не привык быть таким грязным. Боюсь, мой вид должен вас оскорблять.
— Вы хотите ввести меня в еще большие расходы? Чтобы я открыл еще одну комнату для вашего удобства? Уверяю, мне знаком запах немытого тела. Если сядете в дальнем конце стола, вон там, подальше от меня, уверен, все будет нормально.
Молодой человек, который, как оказалось, обладал прекрасными манерами, поклонился и сел. Люси подошла к буфету, положила на тарелку яичницы и хлеба и позвонила в колокольчик, вызывая Ангстона, чтобы тот принес пива для незнакомца.
Несмотря на то что джентльмен был явно голоден, он не накинулся на еду, а отдал дань формальностям:
— Позвольте представиться. Меня зовут Джордж Гордон Байрон. Я барон Ньюстеда в Ноттингемшире и член палаты лордов. Я говорю это не для того, чтобы произвести на вас впечатление, хотя мы должны признать, мои регалии и в самом деле впечатляющие, но потому, что я отдаю себе отчет в том, как я выгляжу, и не хочу, чтобы вы приняли меня за бродягу.
— Лорд Байрон из Ньюстеда! — воскликнула Люси, не в силах сдержать изумление.
Симпатичный незнакомец, который пришел к ней, предположительно, под действием проклятья, чтобы сказать, что она не должна выходить замуж за Олсона, был пэром, причем их местным пэром. Все это было словно в сказке. Она встала и присела в реверансе, стараясь припомнить, что еще полагается делать в присутствии этого загадочного джентльмена, который не часто навещал свой родной округ, но который был предметом многочисленных слухов.
— Мой господин, я Люси Деррик, а этот джентльмен — мой дядя, мистер Ричард Лоуэлл, и мы счастливы принимать вас у себя.
— Я миссис Квинс, — сказала миссис Квинс, которая поспешно встала, чтобы сделать реверанс, и добавила: — Мой господин.
Лорд Байрон, удивленный, не обратил внимания на миссис Квинс. Он во все глаза смотрел на Люси с новым интересом:
— Вас зовут Люси Деррик?
— Да, — ответила Люси сдавленным голосом.
Под его пристальным взглядом она начала заливаться краской. Она вспомнила, как он выкрикивал ее имя, стоя перед домом, и ей захотелось, хотя для этого не было никаких оснований, чтобы он проявил такую же страстность снова.
— Я полагал, что вы знаете ее имя, вчера вечером вы выкрикивали его, как продавец устриц, — сказал дядя Лоуэлл.
Лорд Байрон посмотрел по сторонам, явно сбитый с толку:
— Не помню, чтобы я это делал.
— Очень удобная позиция, — сказал мистер Лоуэлл. — Попрошу племянницу прекратить эти приседания и шарканье ногами. Барон — самый захудалый из титулов, а Байрон, насколько я слышал, — самый захудалый из баронов.
Со своего места Байрон поклонился дяде Лоуэллу:
— Я польщен, хотя не скрою, несколько удивлен тем, что моя репутация опережает меня.
— Ненамного опережает, — сказал дядя Лоуэлл. — Ваше поместье в десяти милях от нас. Вы пришли оттуда?
— В десяти милях, — пробормотал лорд Байрон. — Но я пришел из Лондона.
— Вы в Ноттингеме, мой господин, — сказала Люси.
Лорд Байрон побледнел. Трясущимися руками он поднес кружку ко рту и отхлебнул пива. Его рука сильно дрожала.
— Может, часть пути я проделал верхом. Ничего не помню. Понятия не имею, как я сюда попал. Скажите, какой сегодня день?
— Сегодня четырнадцатое апреля, — сказала Люси и потом добавила: — Тысяча восемьсот двенадцатого года, — подумав, что он может не знать и этого.
— Последнее, что помню, было девятое, — отстраненно произнес лорд Байрон напряженным голосом. — Я был в Лондоне по делам. Помню, но не уверен, что я добрался туда, куда хотел, а дальше ничего не помню. Кроме… — сказал он, поворачиваясь к Люси и глядя на нее с изумлением, — кроме вас. Я помню ваше лицо, мисс Деррик. Вы сделали что-то, чтобы помочь мне, так? Не помню что, но у меня такое чувство, что я у вас в долгу.
