— Хотелось бы, мисс Салли, но после сегодняшнего визита у меня появилось много срочных дел. В следующий приезд я был бы признателен за приглашение остаться и заночевать. Обратный путь в город всегда долог. Ну вот… а теперь, пока я еще здесь, подумайте, нет ли у вас другого поручения для меня?
— Если что-то будет нужно, пошлю в город Джозефа.
— И всегда помните: это вы принимаете решения, вы и никто другой. Вы можете делать или говорить все что угодно, потому что вы все контролируете. Контроль, Салли, — вот в чем ключ к успеху. Деньги дают силу. Сила дает возможность контролировать. Никогда, ни на одну минуту не забывайте этих моих слов.
— Я запомню их, мистер Уоринг. Будьте осторожны по дороге.
Она стояла, прикрыв глаза ладонью от солнца, и смотрела вслед автомобилю Элвина Уоринга. Последние слова старого поверенного метались в голове. Деньги. Сила. Контроль. Она повторяла их снова и снова, пока не убедилась, что запомнила надолго. Нет, навсегда.
* * *
Салли вышла из здания, где размещался телеграф, вместе с Элвином Уорингом.
— Спасибо, что отправили сообщение моей сестре. Жду не дождусь, когда смогу прийти сюда и сама написать телеграмму.
— Всему свое время, моя дорогая. С вашей сестрой ничего не случится. Вы поможете ей войти в нынешний мир. Доверьтесь мне в этом, Салли.
— Я знаю, знаю. Просто мне тяжело. Деньги… они как ярмо у меня на шее. Когда-нибудь, мистер Уоринг, я вообще пожалею, что встретила вас и Коттона. Клянусь перед Господом, что это чистая правда.
— Кстати, о Коттоне. Церковь откроется через две недели. Священник хочет знать, споете ли вы гимн на открытии?
— Я?! Вы хотите, чтобы я спела в церкви? Боже мой, мистер Уоринг, мне надо как следует подумать.
— Представьте, что это ваше посвящение Коттону. Думаю, ему будет очень приятно.
— А я думаю, что он лопнет от смеха. Салли Коулмэн, певичка из салуна, распевает церковные гимны. — Она зажмурилась, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы.
— Салли, посмотрите на меня. — Его пальцы осторожно коснулись ее плеча. — Значение имеет то, что внутри человека, а не внешние атрибуты. Вы прекрасны как внешне, так и внутренне. Коттон знал это. Он видел вашу доброту. И я тоже вижу ее. Вам нужно верить в себя и не тащить за собой прошлое. Я вовсе не хочу сказать, что вы должны забыть свои корни и все плохое, что случилось с вами. С помощью Коттона вы преодолели прошлое. И теперь ваш долг перед ним состоит в том, чтобы стремиться стать еще лучше. Не оглядывайтесь назад. Что бы там ни произошло — это история.
— Я буду стараться.
— Вот и хорошо. Пойдемте, Салли, посмотрим, как обстоят дела с церковью Святого Коттона Истера. По-моему, сегодня будут устанавливать скамейки. А окна из цветного стекла так прекрасны, что дух захватывает. Уверен, когда церковь откроет свои двери для публики, там будет не протолкнуться. Думайте о будущем, Салли.
— Пытаюсь, мистер Уоринг.
Над их головами зашуршала в листве птичка. На мгновение Салли подумала, что это Коттон. Она даже замерла на полушаге, вполне всерьез полагая, что услышит сейчас звон колокольчика. Когда ничего не случилось, краска стыда залила ее лицо. Утреннее солнце, казалось, окатило Салли золотыми лучами, а ее тень легла на Элвина Уоринга.
Позднее, когда Салли уже отправилась домой, адвокат решил поговорить со священником.
— Клянусь вам именем моей матери, я видел нимб над ее головой. Нет, это не было игрой света, и не настолько уж плохи мои глаза. Я видел. Это было сияние. Мне нужно, чтобы вы объяснили этот факт.
— Пути Господни неисповедимы, мистер Уоринг. Если вы видели то, что, по вашим словам, вы видели, значит, он хотел, чтобы вы это увидели. Полагаю, что на открытии я увижу вас вместе с Салли Коулмэн на передней скамье. Примите то, что вы видели, и исходите из этого.
Тон священника показался Элвину Уорингу не совсем искренним, как будто тот знал нечто такое, о чем не собирался говорить никому. По спине старика побежали мурашки, на руках появилась гусиная кожа. Коттон не раз доверительно сообщал ему, что Салли Коулмэн ангел. Возвращаясь к автомобилю, Элвин Уоринг старался неторопливо разобраться в своих мыслях. Возможно ли, что двадцатилетняя певичка из салуна, шлюха, по ее собственному признанию, является на самом деле ангелом? Он откашлялся и решил, что солнце, должно быть, сыграло с ним злую шутку. Грустное чувство охватило его. Те несколько минут, когда он искренне верил, что Салли Коулмэн — ангел, были минутами счастья. Теперь он снова стал сварливым и черствым.
Дважды, пока Элвин Уоринг ехал в офис, ему чудился звон колокольчиков. Оба раза он поднимал голову, стараясь определить, откуда исходит звук. Оба раза он презрительно фыркал и пожимал плечами. Слух, как и остальные чувства, начинал слабеть. В эту минуту Элвин Уоринг поймал себя на мысли, что, если бы сейчас на капоте его машины появился дьявол и предложил вернуть ему молодость в обмен на бессмертную душу, он без всяких колебаний заключил бы сделку.
И все из-за Салли Коулмэн.
Глава 3
— А теперь, Джозеф, скажите — вы действительно доверяете мне вести эту машину? Уверены, что я в состоянии справиться с ней? Что, если передо мной на дорогу выскочит какое-нибудь животное? Я слишком нервничаю. Мне не нравятся эти штуковины на глазах, никак к ним не привыкну. Вдруг люди начнут смеяться? Никогда не видела, чтобы женщина вела автомобиль. Боже, Боже, а если он сломается?
Джозеф всплеснул руками.
— Вы сами сказали, что готовы, мисс Салли. Это всего лишь машина. Люди умнее любой машины. Никакие животные перед вами не появятся, они боятся шума. Если вам не по душе эти специальные очки, снимите их, но тогда пыль будет попадать в глаза, они покраснеют и заболят. Если машина испортится, придется идти пешком. Все очень просто, мисс Салли. Пойте, время пролетит незаметно.
— Вам, может будет, лучше, мисс Салли, если я поеду с вами? — предложила Анна.
— Конечно, мне было бы легче, но нет. Я должна сделать все сама — привезти Су Ли и ее брата и мистера Торнтона. Ну, Джозеф, еще раз — что я должна сделать?
Пять минут спустя автомобиль уже катился вниз с холма, и горячий ветер пустыни дул в лицо. Она запела и почти сразу осеклась: сухой песок забивал рот. Да, откровенно говоря, ей было не до пения — ее била нервная дрожь. Салли поерзала на сиденье, но удобной позы так и не нашла. Что подумает мистер Филип Торнтон о двадцатилетней девушке, с трудом умеющей читать и писать? Она попробовала представить выражение его лица, когда он поймет, как мало она знает. Мистер Уоринг не сказал, сколько ему лет, сообщил лишь, что он из Бостона. Упоминания этого магического названия оказалось достаточно. «Договоритесь с ним», — выпалила она.
Через несколько часов, когда уже начало смеркаться, Салли въехала в город. Она припарковалась перед «Эмпориумом», сняла ужасные очки и широкополую шляпу, отряхнула пыль с одежды. Пригладив волосы, Салли перешла улицу и оказалась перед китайской прачечной. Су Ли и Чу уже ждали ее, у их ног лежали четыре аккуратно перевязанных узелка. Оба уважительно поклонились, сложив перед собой руки. Салли улыбнулась.
