— Я думаю, что тело они никогда не найдут, — прошептал я. Мне хотелось вернуться к Ридьярдам и извиниться. Я думал о Кэтрин.
— А? — переспросил бармен.
— У вас есть телефон?
— Вот, — улыбнулся жирный бармен, показывая на аппарат, стоящий на стойке рядом с моим локтем. Мне было насрать. Я снова отвернулся.
Она сняла трубку после второго гудка.
— Слушай, вчера вечером я…
— Эдди, слава богу! В три часа в полицейском отделении Уэйкфилда будет пресс-конференция.
— Е-мое, ты шутишь? Почему?
— Они ее нашли.
— Черт.
— Хадден искал…
— Твою мать!
Эдвард Данфорд, криминальный спецкорреспондент по Северной Англии, — пулей из «Охотничьего».
Полицейское отделение Уэйкфилда, Вуд-стрит.
14:59
Одна минута до старта.
Я — вверх по лестнице и через порог, начальник уголовного розыска Олдман — через другой.
В конференц-зале тишина, как на просмотре фильма ужасов.
Олдман в сопровождении двоих в штатском сел за стол перед микрофоном.
В первом ряду: Джилман, Том, новичок и ДЖЕК, МАТЬ ЕГО, УАЙТХЕД. Эдди Данфорд, спецкорреспондент по криминальной хронике Северной Англии, — в самом конце зала, за софитами и камерами, за спинами техников, шепчущихся о своих чертовых кабелях.
Джек, мать его, Уайтхед занимается моей, мать ее, историей.
Вспышки фотоаппаратов.
Начальник уголовного розыска Олдман выглядит потерянным; в этом здании, в этом времени он — чужой.
Но это были его времена и его люди.
Он сглотнул и начал:
— Господа, сегодня приблизительно в девять тридцать утра на местной, уэйкфилдской свалке Дьявольский Ров рабочие обнаружили труп девочки.
Он сделал глоток воды.
— Личность потерпевшей опознана. Это Клер Кемплей, которая пропала по дороге домой из школы в Морли вечером в прошлый четверг.
Записывай, мать твою, записывай.
— В настоящий момент причина смерти не установлена. Однако по этому уголовному делу начато полномасштабное следствие. Оно будет вестись отсюда, с Вуд-стрит. Следственную группу возглавляю я.
Еще глоток воды.
— Была проведена предварительная судмедэкспертиза, и сегодня вечером доктор Алан Куттс, патологоанатом Министерства внутренних дел, проведет вскрытие в Пиндерфилдской больнице.
Народ заглядывает друг к другу в блокноты, проверяет написание имен.
— Это все, что я могу сообщить вам на данной стадии расследования. Однако от имени семьи Кемплей и городской полиции Западного Йоркшира я хотел бы еще раз обратиться с просьбой ко всем гражданам, которые могут располагать какой-либо информацией по этому делу. Пожалуйста, свяжитесь с ближайшим полицейским участком. В первую очередь мы хотели бы поговорить с теми, кто находился в районе Дьявольского Рва между полуночью пятницы и шестью часами утра сегодня и кто заметил что-либо необычное, в частности припаркованные автомобили. Мы также установили горячую линию, чтобы граждане могли звонить прямо в отдел убийств полицейского управления Уэйкфилда по прямому телефону 3838. Все звонки будут приниматься в строго конфиденциальном порядке. Благодарю вас, господа.
Олдман встал и поднял руки, как бы защищаясь от лавины вопросов и фотовспышек. Медленно качая головой, принося неискренние извинения и бесполезные оправдания, он стоял, загнанный в тупик, как чертов Кинг-Конг на крыше небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг.
С колотящимся сердцем и ноющим желудком я наблюдал за ним, наблюдал, как он рыщет глазами по залу, и читал в его глазах:
НАДО ПОГОВОРИТЬ.
Удар по плечу, сигаретный дым в лицо:
— Рад, что к нам смогла присоединиться Акула Пера. Начальник хочет тебя видеть, причем срочно.
Лицом к лицу с зализанной крысой моих ночных кошмаров, с Джеком, мать его, Уайтхедом, с улыбкой на его роже и запахом виски изо рта. Свора проталкивается мимо нас к выходу, торопится к телефонам и машинам, кляня недостаток времени.
Джек, мать его, Уайтхед нарочито подмигивает мне, пародируя удар в челюсть.
— Ранняя пташка, и все такое.
Черт.
Черт. Черт. Черт.
Шоссе М1 обратно в Лидс.
Черт. Черт. Черт.
Вокруг меня жирные серые куски субботнего послеобеденного неба превращаются в ночь.
Черт. Черт. Черт.
Я настороже: не пропустить «ровер» Джека, мать его, Уайтхеда.
Черт. Черт. Черт.
Настраиваю приемник на «Радио Лидс»:
Тело пропавшей школьницы из Морли, Клер Кемплей, было обнаружено рабочими на свалке Дьявольский Ров в Уэйкфилде сегодня, ранним утром. На пресс-конференции в полицейском отделении Уэйкфилда на Вуд-стрит начальник уголовного розыска Джордж Олдман объявил о начале охоты на убийцу, обратившись с просьбой к потенциальным свидетелям: «От имени имени семьи Кемплей и городской полиции Западного Йоркшира я хотел бы еще раз обратиться с просьбой ко всем гражданам…»
Черт.
— Кто-то до тебя добрался. Ой, добрался, мать твою!
— Ты сильно заблуждаешься, и я был бы тебе признателен, если бы ты выбирал выражения.
— Извини, но ты же знаешь, как близко я…
Тут я опять не смог расслышать слов и перестал пытаться. Дверь в кабинет Хаддена была толще, чем казалась, к тому же мне мешал стрекот печатной машинки Жирной Стеф, секретарши.
Я посмотрел на отцовские часы.
Доусонгейт: средства местной администрации, использованные на строительство частных домов, некачественные стройматериалы для муниципального жилья, сплошное взяточничество.
Любимое дитя Барри Гэннона, его пламенная страсть.
Жирная Стеф снова оторвалась от своей работы и сочувственно улыбнулась, думая: ты следующий.
Я ответил улыбкой на улыбку, пытаясь угадать, действительно ли ей нравилось, как Джек трахал ее в задницу.
Барри Гэннон снова повысил голос из недр хадденовского кабинета.
— Я просто хочу съездить к этому дому. Она бы не перезвонила, мать ее, если бы не хотела поговорить.
— Она не в себе, ты же знаешь. Это неэтично. Это неправильно.
— Этично!
Черт. Это будет длиться всю ночь.
Я встал, закурил новую сигарету и снова начал ходить по комнате, бормоча:
— Черт. Черт. Черт.
Жирная Стеф снова оторвалась от машинки, она злилась, но далеко не так сильно, как я. Наши глаза встретились. Она снова принялась за работу.
