и отворачиваюсь в сторону.
Наверное, я действительно была не в себе, что согласилась поехать с ним в одной машине!
— Скажи, Ань, ты собираешься делать аборт? — спрашивает Федя с любопытством в голосе.
Я поворачиваю к нему голову снова, не веря своим ушам.
— Это тебя Наташа надоумила на такое, да? — отвечаю с лёгким вызовом.
Он смеётся, и в этом смехе нет ни капли сочувствия.
— Нет. Ты же мне сама только недавно о ребенке сказала. Просто женщина с дитём — это как машина с прицепом. Лишнее, понимаешь? Инородное. Зачем мужику воспитывать чужого ребенка? Это на него тратиться надо, возиться. А зачем чужого выродка на ноги поднимать? Мне свои нужны.
Я пытаюсь не поддаваться на его провокации, сжимая зубы и смотря в окно. Каждый метр, который мы проезжаем, кажется вечностью. Я молчу, но внутри меня всю трясёт от его рассуждений. Я просто хочу, чтобы этот путь закончился, как можно быстрее. Молюсь про себя, чтобы мы поскорее добрались до дома. Точнее, до места, которое было раньше моим домом…
Словно в ответ на мои мысли, Федор еще настырнее продолжает говорить, но его слова звучат как белый шум для меня.
Мамочки, когда же он уже заткнётся?! Я не хочу его слушать, не хочу, чтобы он вмешивался в мою жизнь. Я просто хочу забрать свои вещи и уйти, оставив позади всё, что меня тянет вниз…
Наконец, Фёдор останавливает машину:
— Ну вот, мы и приехали. Ничего себе домишко, — присвистнув, он осматривает окрестности. — Такое себе только буржуи позволить могут. Правильно мама говорит, сначала наворуют денег, а потом такие хаты шикарные покупают!
— Тебе тоже спасибо за приятную компанию!
Я выдыхаю и уже собираюсь выйти, как вдруг он кладет свою руку мне между колен, удерживая меня на месте. Моё сердце замирает от страха.
— Анют, ты это, не дури, — нагло смотря мне в глаза, Федя облизывает свои плоские губы. Я вижу, как он вспотел и весь лоб покрылся испариной. — Какие у тебя ножки красивые, и вся сама ты сладкая… Давай ко мне поедем? У меня, правда, мама сейчас дома, но мы по-тихому, в моей спальне перепихнёмся. Ты мне нравишься, а если аборт сделаешь, то я вообще жениться готов. Ты пойми, у нас свои дети будут, за этим дело не встанет…
Меня от его слов просто выворачивает. Он лезет ко мне за поцелуем, и в этот момент я чувствую, как всё внутри меня поднимается от омерзения. Я отталкиваю его, отмахиваясь сумочкой.
— Пошел вон, ублюдок! — вырывается у меня, пока Федор тяжело дыша пытается поймать мои губы.
Я царапаю его щёку ногтями, а потом выбегаю из машины, пытаясь избавиться от этого кошмара. Но в спешке спотыкаюсь, и мои ноги не удерживают меня. Я падаю на асфальт, чувствуя, как боль пронзает ладони и колени. Кошмар, я точно расцарапала левое колено до крови. Как же щиплет!
Фёдор кричит мне в спину:
— Видел я таких гордых! Сама ко мне прискачешь, да только я уже думать буду! Дура! И не мечтай, что так просто от меня отделаешься!
Он закрывает дверь и уезжает, оставляя меня на тротуаре. Я сижу, всхлипывая от несправедливости, и смотрю на свои коленки, покрытые ссадинами.
Даже дотронуться больно!
Из сумочки раздается звонок. Я смотрю на экран — это Максим. На эмоциях я поднимаю трубку, но голос его только усугубляет мою боль.
— Алло!
— Анют, ты плачешь? Что случилось? Тебя кто-то обидел? — спрашивает муж с беспокойством в голосе.
Слёзы наворачиваются на глаза, и я, не сдерживаясь, кричу в телефон:
— Да Макс! Это ты меня обидел, ты! Всё из-за тебя! Если бы не твоя измена, ничего бы этого не было! За что мне всё это? За что?! — шмыгаю носом и утираю слезы пыльной рукой.
Максим пытается меня успокоить, но все его слова для меня как пустой звук… Я не хочу слышать его голос, не хочу, чтобы он говорил мне, что всё будет хорошо, после его предательства! Я кидаю трубку, обратно в сумочку и со стоном встаю на ноги… Ничего, осталось только добраться до дома, а там обработаю раны перекисью.
Я поднимаюсь к квартире. Вставляю ключ в замок, но он не поворачивается — дверь закрыта изнутри. В этот момент я чувствую, как сердце уходит в пятки.
Кто это может быть? Неужели Максим? Но быть этого не может, когда он звонил, я отчетливо слышала шум офиса…
Нервно сглотнув, я звоню в звонок и затаиваю дыхание, ожидая. Вот слышны шаги. Я не знаю, что чувствую — страх или просто полное замешательство.
Дверь медленно открывается, и передо мной встает… Яна. Та самая дрянь, любовница Максима, стоит на пороге моей квартиры с самодовольной улыбкой. Какого чёрта она здесь делает?!
— Что ты… — слова застревают в горле. Я едва могу дышать от гнева, который бурлит внутри. Как она смеет стоять здесь? В нашем доме?!
Глава 11
Я непроизвольно сжимаю пальцы в кулак, давя ногтями в ладонь. Дрянь, как ей хватило наглости прийти в мой дом?!
— Что ты здесь делаешь? — вырывается у меня со злостью.
Она смотрит на меня с презрением, откидывая свои белёсые волосы назад, и высоко поднимая подбородок.
— Это ты что здесь делаешь? Пошла вон!
— Это мой дом! — выкрикиваю так громко, что у меня срывается голос.
Яна, с ухмылкой на губах, бросает:
— Твой дом?! Не смеши меня! Убирайся отсюда, здесь твоего больше ничего нет, усекла?
Я надеялась, что Максима не будет дома, хотела забрать вещи и уйти, не встречаясь с ним. А вместо этого наткнулась на неё — потаскуху, которую муж привёл в наш дом!
Тошнота подступает к горлу, как только я вдыхаю её духи — слишком сладкие, приторные, душащие своей навязчивостью.
— Ты на себя полфлакона парфюма выливаешь, чтобы попытаться затмить свою гнилую натуру? Наверняка, всю квартиру ими уже провоняла, — едва сдерживая рвоту, выпаливаю я.
Яна прищуривается, выпячивая вперед дутые, ярко накрашенные губы. Сейчас она выглядит так, будто собирается меня растерзать.
— Завидно? Это люксовый аромат, — она усмехается, бросив быстрый взгляд на себя в зеркало. — Максим мне их подарил!
Щемящая боль в сердце усиливается. Это правда? Мой муж дарит ей подарки? Хотя чему удивляться, если он трахает её. Но я не собираюсь показывать, как меня это задевает. Я даже киваю равнодушно, словно её слова ничего для меня не значат.
— А мыло он тебе не дарил? Должно быть пытается намекнуть, чтобы ты
