звонить, свою автобазу позорить, — задумчиво размышлял Василий Иванович. — Если только на партсобрании его разобрать. Но тогда и вашего мужа по головке не погладят. Он, хоть и в нерабочее время напился, но все же…
— Знаете, — сказала я, — моему мужу это будет очень даже полезно. И, если вы примете такое решение, я вам только спасибо скажу. Пусть понесет заслуженное наказание, может, хоть чему-то научится.
Через полчаса Фролов вошел в кабинет с пачкой денег, аккуратно завернутой в тряпицу.
Пачка, которую он мне протянул, оказалась довольно внушительной. Я пересчитала. Тут были и темно-фиолетовые банкноты по двадцать пять рублей, и красные десятирублевки, и другие купюры.
— Восемьсот тридцать два рубля, — выговорила я, не узнавая собственный голос.
— Так ведь я и в прошлом месяце у него занимал, — пояснил Фролов, -поэтому такая сумма. Вы это… простите меня.
— Ладно, я прощаю, — от радости я решила проявить великодушие, — только ты запомни и никогда больше так не делай.
— Не сделает! — прогремел директор. — Слово даю!
— Спасибо вам огромное, Василий Иванович, — с чувством сказала я, поднимаясь со стула.
— Пожалуйста, — кивнул начальник. Мы обменялись добрыми взглядами, и я вышла из кабинета.
Теперь мне хотелось подпрыгнуть к самому потолку узкого коридора и завизжать от счастья. Такие деньжищи у меня в руках! Я даже к Вадиму почувствовала невольное уважение и благодарность. Надо же, как много он способен заработать — мужик, силища!
Однако, как теперь идти с такой пачкой денег? У меня ни сумки, ни карманов. И вокруг автобазы никакой цивилизации. А ну как отберет кто-нибудь? Я нашла женский туалет, закрылась в кабинке и спрятала деньги в объемистый бюстгальтер. Немного подумала и предусмотрительно оставила в зажатой ладони несколько купюр. Мне ведь нужны будут деньги на проезд, а может, и в магазин какой-нибудь захочется зайти.
Хотя нет, в магазин, пожалуй, не надо. Профессор Терентьева с нашей кафедры всегда говорила, что полученные деньги должны переночевать дома, для лучшей сохранности. Примета такая есть. Я ее неукоснительно соблюдала, и в деньгах у меня недостатка не было.
Глава 4
На улице стоял грохот — грузовики один за другим выезжали за ворота. Неожиданно возле меня остановился один, с зеленовато-коричневой кабиной и прицепом-самосвалом. И, хоть я в марках грузовиков не особо разбираюсь, этот узнала сразу — КАМАЗ. Конечно же, — знаменитый КАМАЗ.
Стекло кабины медленно опустилось, и я увидела лицо незнакомого мужчины.
— Ты жена Новосельцева? — уточнил он. — Садись, подвезу до перекрестка, я на Шамору еду. А от перекрестка пешком до дома дойдешь.
Я залезла в кабину. Да, здесь было поприличнее, чем в кабине у Вадима. Даже лежанка была, завешенная шторками.
— Да мы, бывает, на дальняк по двое ездим, — объяснил мужчина, перехватив мой взгляд, — один спит, другой рулит.
— Понятно.
Но на КАМАЗЕ тоже трясло нещадно. А мужик, похоже, нормальный, непьющий.
— Ты Вадюху не ругай сильно, — улыбнулся он, — не самостоятельный он у тебя, это есть! Его надо за ухо везде водить. А сам по себе он хороший, добрый, простой. Улыбается всегда. К нему подход надо найти, в руки взять. Вечером ужин ему приготовь с небольшим графинчиком вина, он и не побежит где-то пьянствовать. Будет знать, что дома всегда нальют.
«Найти подход» — словосочетание для меня неприятное. Однажды поступила к нам студентка на платной основе. Лобик низкий, глазенки злобные, тупые. Ни текст выучить, ни задачу решить не могла. «У меня же мозгов, как у рыбы», — оправдывалась она в ответ на наши замечания. И, главное, не старалась нисколько, пары прогуливала. А ее мама звонила в деканат и возмущенно орала: «Вам надо найти к ней подход!». И я так удивлялась. Нам надо? А почему это нам надо? Мы что, за нее учиться должны? Или мы по окончании учебы работать вместо нее пойдем?
А уж искать подход ко взрослому мужику — и вовсе увольте! Графинчики перед ним ставить, скакать вокруг него? Стол сервировать по всем правилам? Обойдется! Пока он не поймет, что это ему самому надо — быть адекватным человеком, — никто ему не поможет! С другой стороны, с ним действительно надо что-то делать. Ну ладно, в этот раз обошлось, директор помог вернуть две зарплаты. А дальше? Не буду же я каждый раз ходить к начальству, в самом-то деле!
— А еще лучше, — продолжал раздавать советы водитель, — устроиться вместе с ним на одну работу и самой все контролировать.
— По-моему, это комично будет выглядеть: здоровый лоб приходит на работу в сопровождении, — ответила я, — вы же сами всем гаражом смеяться будете, мол, опять жена за ручку привела.
— А тебе не все ли равно? Пусть смеются. Зато деньги целы, и муж трезвый, — весело заметил мой собеседник, держась двумя руками за огромную баранку.
Я покосилась на него с недоверием. Нянчить здорового мужика? За ручку его водить? По-моему, это нонсенс. Я сама вкалываю на железнодорожной станции, и мне тоже требуется забота и внимание.
Наконец, КАМАЗ остановился.
— Ну все, отсюда добежишь, — сказал мужик, — бывай!
Я поблагодарила и спрыгнула на залитый майским солнцем асфальт остановки. Людей было немного. Время близилось к обеду, понятно, что все давно на своих предприятиях.
— Вы не подскажете, как отсюда дойти до Енисейской? — обратилась я к пожилому мужчине, который курил в ожидании своего троллейбуса. И опять я поразилась: как же просто в те времена было с курением. Попробуй в мое время закурить на остановке, рядом с остальными людьми!
— В ту сторону дорогу переходите, — загалдели в ответ все, кто был неподалеку, — видите пятиэтажки? Вот мимо них идете прямо-прямо… Потом опять будет дорога, и от нее направо…
— Да нет, так она заблудится! — громче всех заявила неравнодушная женщина в вязаной серой кофте. — Проще сесть на двадцать третий и доехать до Енисейской.
— Так это же на другую остановку надо идти, — возражали ей.
— А что тут идти? Видите, автобус остановился? — женщина показывала налево. Действительно, совсем недалеко, не больше трех метров. — Вот туда идите и ждите двадцать третий!
Поблагодарив отзывчивых людей, я направилась
