– Разденься, хочу видеть тебя всего, – затуманено шепчет Соня, и я подчиняюсь.
Сбрасываю оставшуюся одежду и обхватываю член, кладу ладонь ей на живот и начинаю медленно входить, с маниакальным удовольствием наблюдая, как соединяются наши тела. Поднимаю длинные, загорелые ноги и укладываю себе на плечи, веду по ним пальцами. Соня вся идеальная, от кончиков волос, до сладких пальчиков на ногах, до тонких щиколоток, до сочных розовых половых губок, об которые влажно трется мой член.
– Принцесса, моя принцесса, – глухо и иступлено шепчу чуть слышно и подаюсь вперед, слушая, как она громко стонет от удовольствия. Хочу, чтобы она забыла о брате, чтобы растаяла в моих руках, влюбилась. Сошла с ума, как я схожу.
Мы шумно кончаем вместе, и я все никак не отоврусь от зрелища, как ее выгибает и потрясывает на этом столе передо мной, кончив на животик – веду по нему всей ладонью, пачкая грудь и шею, засовываю пальцы в рот, давая Соне ощутить мой вкус. Она послушно смыкает губы и слизывает все язычком. Смотрит с такой мольбой и отчаянием. Нам обоим было хорошо, но вкус предательства жжет обоих.
– Еще пару часов, только для нас двоих, и я уйду, – прикрываю глаза и сажусь на шаткий стул рядом. Соня закрывает лицо ладонями и молчит.
– Хорошо, только Тим никогда не должен узнать, я не переживу, пожалуйста.
– Я не скажу, – обнимаю ее щиколотку пальцами, рассматриваю изящные пальчики и ровные ногтевые пластины с розовым лаком. Целую каждый.
Сейчас я готов довольствоваться даже этим. Пара часов это в миллион раз лучше, чем вообще ничего. Подышу ею, буду прикасаться, унесу с собой Сонин запах и воспоминания о ее стонах в моих руках.
– Мне нужно кое-что закончить, – она поднимается и берет со стола влажную тряпку, стирает мои следы со своего тела, – хочешь помочь?
– Да, – улыбаюсь принцессе, наблюдая, как она опять натягивает на себя убогие тряпки.
– Оденься, не могу смотреть на тебя голого, – она вспыхивает и отворачивается к столу.
– Как скажешь, – натягиваю на себя одежду и опираюсь на стол, наблюдаю за Сониными плавными движениями. Она снимает влажный кусок ткани, под которым обнаруживается заготовка круглой формы, – что это будет?
– Тарелка, наверное, – она пожимает плечами, – дай руку.
Подхожу к ней сзади и протягиваю ладонь, которую Соня опускает на влажную мягкую глину. Не сильно прижимает и вдавливает, оставляя мой детальный отпечаток руку со всеми линиями и завитками на пальцах.
– Теперь я, – убирает мою ладонь и кладет свою, она меньше и уже, давит сильнее, топя ее в глине. Снимает с шеи цепочку с моим подарком и камень отпечатывается в том месте, где находятся наши безымянные пальцы. Соня берет длинный тонкий инструмент и выкладывает рисунок цепочки, которая связывает наши отпечатанные ладони, – залью красной глазурью.
– Почему красной, розовая закончилась? – улыбаюсь я.
Она мотает головой.
– В наших отношениях нет ванили, Ренат. И я бы взяла скорее черную, но с ней у меня не всегда получается хороший результат. Знаешь, – она складывает в руках влажную ткань уголком и принимается выглаживать края тарелки, – Тимофей просто потрясающий человек. Он буквально вытащил меня из ужасной ямы, в которой я оказалась после смерти отца. Вытащил, пригласил в свою, вашу семью, где меня все полюбили. И я всех люблю. Твоего прямого отца, нежную маму и взбалмошную Мили. Они все, что у меня есть, Ренат. Не отбирай.
Обнимаю мою хрупкую принцессу и целую в мокрую щеку. Сделать больно, это последнее, чего мне хочется.
– Обещаю.
Глава 08 То, что происходит между нами подобно сумасшествию. Стоит нам расстаться и сразу же тянет обратно. Как маньяк забираю каждый раз Сонины трусики и дышу ее ароматом, думая лишь о следующей встрече. Ни на одну женщину больше смотреть не могу, только она стоит перед глазами.
Считаю последние дни до отъезда и холодею. Мысль о том, что все прекратится, перекрывает доступ кислорода в легкие и заставляет задыхаться от бессилия и злости. В голове уже давно созрел план, как заставить Соню уехать со мной, но мне не хватает силы духа привести его в исполнение.
Добровольно она не поедет и это бесит еще сильнее. Бесит Тимофей, который обнимает ее на моих глазах и целует в губы, трахает ее ночами в их постели, проводит с ней столько времени сколько хочет и не прячется. Бесит поведение Сони, которая на моих глазах льнет к нему, целует в ответ, насмехается над моей немой ревностью. И мое молчание бесит больше всего. Пара слов правды, от которой Соне не отвертеться, и они расстанутся.
Сто раз в своей голове проигрывал эту минуту, когда говорю Тимофею, что люблю Соню, и она любит меня, что у нас роман за его спиной. Вижу его глаза полные ненависти, слышу проклятья. И Соню, белую и растерянную. Я же обещал, что не отберу у нее Тимофея и свою семью. Обещал и предал.
Она не простит. Уйдет. Закроется в своей мастерской, как делает всегда, когда злится или печальна. Захлопнется там и не впустит. Я ее потеряю.
Так она может сделать только здесь, но там, куда я ее увезу, не будет места, где можно спрятаться. Да, надавлю. Да, заставлю. Но потом она поймет, увидит, что все было не зря. Все было для нас и простит.
Я сделаю Соню настоящей принцессой, все будут восхищаться ею. Весь мир брошу к ее ногам. Ей не нужно будет работать, у нас родится маленький сын или дочь, все равно. Соня забудет обо всей ерунде, которая держала ее здесь. Я и наши дети станем ее семьей. А отец и мать со временем простят.
Хлопаю дверцей машины и спешу к родительскому дому, сегодня у нас прощальный обед по поводу моего отъезда. Завтра у меня самолет и в обед я должен покинуть эту страну. Один. Но в голове совсем другой план и я все продумал, главное, чтобы все получилось. А сегодня придется потерпеть и в который раз посмотреть на счастливых Соню и Тима. В последний раз.
– Привет, мам, – целую ее в щеку и вручаю букет, – ты сегодня прекрасна.
– Спасибо, сынок, – она силится улыбаться, но глаза все равно грустные. Больно представить, что с ней будет, когда она узнает, что я забрал у них еще и Соню.
– Отец, – пожимаю ему руку и ощущаю ободряющее похлопывание по плечу. Отец бодр и спокоен. Не привык распускать сантименты.
– Проходи, Ренат, все тебя заждались, – он толкает в гостиную, где вся семья в сборе.
Мили с Соней рассматривают какой-то журнал и смеются над фотографиями. Их дружбу я тоже разрушу. И моя принцесса навсегда останется для сестры подругой, которая предала и рассорила двух братьев. Так это будет выглядеть со стороны.
Тимофей развалился на диване и увлеченно наблюдает за девчонками, ловит их улыбки и реплики, что-то спрашивает и шутит. Грёбаная идиллия, которую я ненавижу.
С моим появлением девчонки замолкают, и Мили огорченно вздыхает. Мы не настолько близки, чтобы всерьез переживать мой отъезд, но все же родные, так что легкая грусть присутствует.
