Высокая, очень хорошо сложенная натуральная блондинка с красивейшим лицом, грудью четвертого размера и ногами от коренных зубов, которой сам бог велел блистать, командовать и капризничать, была ярой мужененавистницей. Нет, к ветеранам «Яровита» и бойцам своего взвода она относилась более-менее терпимо. В смысле, неизменно отрабатывала любую боевую или учебно-тренировочную задачу на высший балл, помогала товарищам всем, чем могла, и поддерживала практически любые их начинания. Однако «молодежь» держала на расстоянии и крайне негативно реагировала на любые попытки сближения. А меня, «контрактника, попавшего в „Яровит“ по очень большому блату», пыталась «тактично» убедить вернуться на гражданку. Поэтому каждый спарринг с этой особой превращался в битву не на жизнь, а на смерть и заканчивался удушением. Почему именно им? Да потому, что отправлять эту мужененавистницу в нокаут или в тяжелый нокдаун мне запретили, а брать ее на болевые я перестал сам. После того, как убедился, что она сдохнет от боли или позволит себя покалечить, но не сдастся!
Да, работать с нею было крайне некомфортно, ведь очень хорошая база киокушин-карате, доведенная до ума инструкторами военного училища и «Яровита», вес за семьдесят килограммов и великолепная реакция превратили женщину с внешностью фотомодели в настоящую машину для убийства. А редкая расчетливость, абсолютная безбашенность и внутренняя готовность умереть, но не проиграть «ребенку», как ни странно, помогали мне забываться и возвращаться в мир Большого Спорта. В тот самый, в котором каждый бой на пределе сил заканчивался в массажке и радовал ехидными шутками Настены, ласковыми прикосновениями Джинг и мягким воркованием Эрики.
В этот раз схватка началась по стандартному сценарию — выбросив стандартную двойку и попытавшись раздробить лоу-киком коленный сустав, Росянка ворвалась в ближний бой и начала всаживать убийственные удары в те точки, в которых за мгновение до касания находились височные кости, переносица, глаза, носогубной треугольник, кадык, ключицы и т. д. А я, маневрируя и выскальзывая из точек фокуса, обозначал ответы. Потом поймал нужный ритм и контратаковал — шлепком ладони «осадил» мощнейший хай-кик, летящий под левое ухо, прихватил пальцами голень, продернул ногу мимо себя и направил вниз. Так, чтобы противнице было неудобно разворачиваться и бить бекфист с разворота. И, не останавливаясь, вцепился в локоть ее левой руки, показал пощечину своей правой и на хорошей скорости провел заднюю подсечку под обе ноги. Но до состояния, позволяющего провалиться в прошлое, было еще далеко, поэтому я позволил Росянке выкатиться в стойку, дал поработать первым номером, и… здорово перестарался с блокированием фронт-кика, умудрившись нисходящим ударом ребра ладони напрочь отсушить квадрицепс правой ноги.
Как ни странно, «адекватного ответа» на грубость вроде попытки размозжить гениталии я так и не дождался. Более того, следующие несколько атак блонды, по ощущениям, в принципе не могли мне навредить! Естественно, я загрузился и решил убедиться в правильности сделанных выводов — выключил ей лоу-киком вторую нижнюю конечность, засадил левый кросс в солнечное сплетение, забрал спину и впечатал Росянку в татами коронным броском прогибом.
Страховалась она откровенно хреново. Но даже после самых жестких падений сражалась до последнего. В этот раз битвы насмерть я так и не дождался. Нет, пока я затягивал поперек груди так называемый «ремень безопасности», женщина еще сопротивлялась. Но после того, как я зажал ее шею в самом обыкновенном удушении со спины, трижды хлопнула по моему бедру, заставив меня застыть в неподвижности. А когда сообразила, чем вызван этот ступор, прохрипела:
— Да сдалась я, сдалась!!!
— Я сплю или, может, брежу? — съязвил я, расслабляя руки и расцепляя ноги, обхватывал талию. И вызвал еще одну нестандартную реакцию — вместо того, чтобы ответить колкостью или ударом локтя в бок, Росянка густо покраснела, повернула голову так, чтобы видеть мое лицо, поймала взгляд и перешла на еле слышный шепот: — Я проецировала на тебя чужую вину и вела себя, как редкая сука! Прости. Если, конечно, не слишком поздно. Впрочем, я исправлюсь в любом случае. Что бы ты ни решил!
— Забей, все нормально… — так же тихо выдохнул я и заставил ее пойти красными пятнами. Правда, устраивать разборки в спортзале блонда не захотела — закусила губу, решительно встала с пола и спросила, над чем, по моему мнению, желательно поработать.
Последнюю фразу, естественно, произнесла в полный голос и свела с ума Гюрзу, давно замучавшуюся нас «мирить».
По большому счету, советовать Росянке мне было нечего, ведь арсенала уже имеющихся у нее приемов за глаза хватало для гарантированной победы над среднестатистическим противником с оружием и в бронежилете. Но понимая, что такой ответ только усугубит появившееся чувство вины, я озвучил вариант, не зацикленный на армейском восприятии рукопашки:
— На твоем месте я бы уделил время грепплингу — да, вероятность того, что он пригодится в командировках, исчезающе мала. Но, между нами говоря, после перехода из стойки в партер ты из очень опасного бойца превращаешься в мясо.
Услышав этот диагноз, женщина вспыхнула, с хрустом сжала кулаки, но все-таки справилась с проснувшейся гордостью и… согласно кивнула! После чего уставилась мне в глаза и очередной раз порвала шаблон:
— Поможешь?
Плевать в доверчиво распахнутую душу я был не готов. Поэтому нашел в себе силы и попробовал пошутить. Первый раз с момента гибели девчонок:
— Хочешь, чтобы меня возненавидели все твои ухажеры?
— Об этом я не подумала… — притворно вздохнула она. Затем медленно опустила ресницы, безмолвно благодаря за то, что не отказал, и приняла предложенный формат общения: — Может, тогда стоит заниматься этим делом в твоем жилом блоке?
— Так, стоп! — «возмущенно» воскликнула Гюрза и как-то уж очень естественно вписалась в начинающуюся шуточную перепалку. Вероятнее всего, решив помочь подруге с выстраиванием абсолютно непривычного типа межличностных отношений. Нет, не флирта, не влюбленности или любви, а чего-то, отдаленно напоминающего дружбу: — Я тоже хочу заниматься этим делом в жилом блоке Раздора!
— Боюсь, твой муж будет не в восторге! — отбрила ее воспрянувшая духом Росянка.
— А ты меня не вкладывай! — парировала та и атаковала: — Кстати, окажись я на твоем месте, приняла бы мою помощь с распростертыми объятиями. Хотя бы для того, чтобы повысить свои шансы в неминуемом противостоянии с главной ревнивицей «Яровита»!
— О черт, о том, что Афина положила глаз на Раздора я, каюсь, не подумала! — «ужаснулась» Росянка, сделала вид, что колеблется, а потом тряхнула коротко стриженой головой: — Ладно, твоя взяла — будем заниматься этим делом втроем!
О том, что Богиня Войны ко мне неравнодушна, я, естественно, знал. Равно, как знал и о том, что она видит во мне не потенциального партнера, а горячо любимого младшего братика, требующего непрестанной заботы. Но все равно сделал вид, что испугался. Правда, продолжить веселье не успел — в тот самый момент, когда я открыл рот, чтобы выдать придуманную шутку, на все «Амики», кроме моего, прилетело какое-то сообщение.
— Общий сбор! — кинув взгляд на экран своего, поморщилась Гюрза и начала срывать с себя защиту.
— Угу… — подтвердила Росянка, промотала сообщение в самый низ и недоуменно уставилась на подругу: — Но почему от имени особиста?
Озвучивать дамам наиболее вероятную причину сбора я, естественно, не стал. Более того, прекрасно зная, что практически все помещения подземного города просматриваются камерами, «удивился» тому, что объявленный общий сбор коснулся всех, кроме меня, проводил расстроенным взглядом толпу сослуживцев и занялся собой. В смысле, натянул куртку-самбовку на самый тяжелый одноногий борцовский манекен, как следует размялся и занялся отработкой бросковой техники.
Само собой, «противник» не сопротивлялся. Но земное притяжение, сто тридцать килограммов чистого веса и высокий темп помогали выкладываться до предела. А глубочайшее сосредоточение на технике выполнения каждого отдельно взятого приема напрочь отключили восприятие времени. Поэтому о том, что не мешало бы наведаться в столовую и пообедать, я узнал совершенно случайно. От выбравшегося из своего кабинета инструктора по рукопашке. Сначала не поверил, поэтому посмотрел на экран «Амика» и убедился в том, что проманьячил до начала четвертого. А после нехитрых арифметических подсчетов выяснил, что безостановочно кидал чучело почти два часа, но все еще не сдох!
Почесал затылок. Мысленно восхитился очередному качественному скачку выносливости, заявил Резаку, что пойду есть только после того, как добью очередные двадцать повторений, и снова отправил манекен полетать. Минут через пятнадцать впечатал его в татами последний раз, затем утащил в угол, «раздел» и с чистой совестью отправился в душ. А где-то
