Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
а в пограничники. Там, кажется, и дедовщина не такая злая, и в горячую точку не пошлют. Хотя… Может, вообще врут про погран – чтоб пришел. Придет, а его куда-нибудь в Азербайджан…
Одет был в обноски. Частью свои, частью те, что дал Степаныч. Жалко было нормальной одежды – наверняка там сразу отберут… Лысая голова мерзла под засаленным петушком. И ноги в кроссовках. Утро, помнится, было морозное.
Шел и шел, с каждым шагом приближаясь к метро. Потом проедет до «Ломоносовской», но не сядет там в автобус, чтоб ехать в путягу, а пойдет в военкомат. А оттуда… Оттуда его куда-то повезут.
Дрожал от страха. Действительно было страшно. Но кроме армии он сейчас не видел никаких путей. Сдаться, положиться на судьбу, а через два года вернуться. Если повезет. За два года многое изменится. А главное – он сам. Повзрослеет, окрепнет, поймет, как жить. А убьют или зачмырят до состояния животного, значит, так ему и надо.
Позавчера вечером ему показалось, что нашел другой путь. Бродил по центру: Пять углов, Рубинштейна, перекусил в «Гастрите», дошел до Центрального телефона, отправил бодрую телеграмму родителям, что, мол, ухожу служить Родине, позвонил Алле и попрощался. Пустая и заснеженная Дворцовая площадь. Ветер на ней играет, хотя на Невском было спокойно.
Дошел до Зимней канавки. Спустился к воде. Вернее, ко льду. Лед был ребристый, как стиральная доска. Снег с него смело, и ребрышки напоминали заледеневшие волны. Да так оно, в общем, и было.
Дальше, ближе к Неве, перед мостом, поблескивала вода. Поблестит и погаснет – это проползает белая матовая льдина, – а потом снова заблестит и снова погаснет.
Дней пять назад был почти плюс, а дальше навалились морозы. Наверняка завтра-послезавтра Нева встанет.
И захотелось ступить на лед и пойти туда, к Неве, к открытой воде. Уйти в нее… На нем было драповое пальто. Такое тяжелое, что давило плечи. Его подарил отец, когда Женька уезжал в Питер. «Там нужно хорошо выглядеть, – сказал. – Культурный город». Сам отец за пределами Хакасии был один раз. Родился в деревне, поступил в ФЗО в Абакане, отслужил в армии и стал работать на стройках, потом пригласили строить комбинат в Пригорске, дали квартиру.
Да, армия показала отцу пространство земли – отправили под Калинин. Он часто с удовольствием рассказывал про службу разные байки, анекдоты… Но тогда время было другое, и армия была другая, и страна. А теперь…
Пойти, пойти и уйти. Исчезнуть. Наверное, и испугаться не успеет – ледяная вода обожжет, в голове заклинит. Вдохнет пару раз, захлебнется и станет опускаться на дно. Пока хватятся, что исчез, – Нева превратится в поле до самого залива.
Достал деревянными пальцами сигарету, согнулся, прячась от ветра, закурил. О том, что его призывают, уже забылось, вместо этого тянуло узнать, как это произойдет – соскальзывание со льда в воду. Может, лед проломится, а может, он при следующем шаге не обнаружит под ногой опору. И – бульк…
Втягивал в себя дым, переминался, чувствуя, что коченеет. И вода стала представляться теплой, мягкой. Захотелось в нее. Укрыться, спрятаться… И ничего не будет – ни армии, ни проблем.
А в армию, получается, он сбегает от проблем. Нечем платить за комнату, негде нормально работать; парней – Дрона, Вэла, – с которыми только-только стали зашибать хоть какие-то башли мелкой фарцой, позабирали в армию. Да еще эта Алла…
В начале сентября на концерте «Кино» в СКК познакомился с малолеткой.
Цой на сцене пел свои хиты, а она стояла под сценой и плакала. Но не от восторга, а от обиды.
– Что случилось? – прокричал ей в ухо Женька.
Она подняла на него сморщенное личико и тоже крикнула:
– Зачем они так?
– Кто? – не понял Женька.
– Вон те.
Недалеко от них была толпа крепких взрослых парней, человек тридцать, наверно. Как только кончалась очередная песня, они начинали выкрикивать:
– «Кино» – говно! «Кино» – говно!
Парни не были похожи на гопников. По виду – обычные нефоры. Но Женька сказал ей:
– Не обращай внимания. Урла решила поглумиться. – И приобнял, и она с готовностью ткнулась лицом ему в грудь.
Позже Женька решил, что это, наверное, те бывшие фанаты «Кино», что не могли простить Цою переезда в Москву, концертов группы на больших сценах вместо ДК, рок-клуба…
А с Аллой… Он проводил ее сквозь забитый орущими, свистящими, откуда-то доставшими бухло чуваками парк Победы до метро. Предложил встретиться, и Алла дала ему номер телефона и объяснила, во сколько лучше звонить, чтоб трубку взяла она, а не родичи. Женька хмыкнул на это подростковое словцо. А через два дня позвонил, стали встречаться, гулять вместе.
Женьке нравилось, он напевал: «О-о, восьмиклассница!..» А Алла каждый раз поправляла:
– Я уже в десятый перешла. Так что не надо.
– Ну так – целый класс перескочила. – В том году школы стали одиннадцатилетками.
– А если по-старому – в девятый. Всяко-разно не восьмиклассница. – И Алла смеялась.
Она пригласила его домой. «Родичи на работе». Он пришел. Алла жила в Купчино, недалеко от метро «Звездная». Новая девятиэтажка, светлая и незахламленная квартира. За год жизни сначала в общаге, потом в норе у Степаныча Женька там прибалдел. Развалился на диване в большой комнате и пил чай из фарфоровой чашки. Алла смотрела на него пристально и серьезно. Он не хотел понимать этот взгляд.
Недели через две она снова пригласила, и он снова приехал. Тогда и случилось…
Потом, понимая, что совершил, быстро собрался и убежал. Долго не звонил. Всё это время не проходили тошнота и страх. Снилось, что она залетела, рассказала про него, за ним приходит наряд, выводят, везут…
Может, просто не решался подойти к автомату и набрать ее номер, может, выжидал, чтоб узнать, случилось или нет, – сам не мог понять. Но в конце концов не выдержал.
Алла услышала его голос и стала кричать, давясь спазмами: «Где ты был?! Где ты был?! Я хотела умереть без тебя!»
На другой день встретились. Она требовала, чтоб он приехал к ней, но Женька настоял на встрече в центре. Алла была в школьной форме и куртке-дутике, с сумкой, в которой лежали учебники.
Была середина ноября, но день выдался теплый. Может, и не очень выше нуля, но без ветра, с чистым небом. И они долго гуляли. От Гостиного Двора до Стрелки, по набережной Макарова…
– Слушай, а ты домик видел? – Алла резко остановилась.
– Какой? Тут сплошные дома…
– Не дом, а домик. Пойдем!
Схватила его за руку и потащила в арку. Женька затревожился – мало ли что ожидать от пятнадцатилетней и явно влюбленной…
Во дворе, прилепившись к глухой кирпичной стене, стояла избушка. Совсем деревенская. С палисадником, в котором росло кривоватое, явно плодовое деревце, с узорами на наличниках, с верандочкой…
– Ни фига себе! – вырвалось у Женьки. – Как
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72