И он вынужден был обратиться к водителю санитарной машины.
– Кто у тебя в фургоне?
– Раненых в госпиталь везу.
– Пусть выползают. Нашу машину нужно развернуть и помочь завести мотор.
– Так они почти на ногах не стоят… – начал было водитель.
К ним подошла сопровождающая машину санитарка, девушка лет восемнадцати.
– Это тяжелораненые. Любое неосторожное движение может вызвать непредсказуемые последствия…
– Закрой рот, не видишь, с кем разговариваешь? Чтобы через десять минут все, кто стоит на ногах, вышли и вытолкнули мою машину… А ты, – обратился он к водителю, – приведи тех, кто сидит в машинах за вами… И побыстрее раскачивайтесь…
Санитарка уже залезала в кузов:
– Родненькие мои, там людям помочь нужно. Только кто может, кто сам стоит на ногах и у кого свободна хотя бы одна рука… Пожалуйста, давайте поможем…
И раненые стали вылезать. Георгий оказался рядом с бойцом, что был постарше, но ростом и комплекцией они почти не отличались. Еще что их объединяло – так это одинаковое ранение в область грудной клетки.
«Виллис» уже почти что развернули, но для того, чтобы раненые могли его разогнать, требовалось облегчить машину. И тогда Георгий сказал подполковнику:
– Кто там у тебя в машине, пусть вылезет, иначе мы ее не сдвинем… Сил таких уже нет…
Подполковник вынужден был согласиться и что-то сказал сидящему в машине старшему офицеру, и когда тот стал вылезать, то поскользнулся и упал в снег. В нос шибко ударило спиртным, и все без труда поняли, что генерал-майор сегодня выпивши.
– Слава Богу, что целы. А то не ровен час до беды… – помогая подняться генералу, начал рассуждать старик – водитель санитарной машины.
– Да пошел ты со своим Богом… учитель херов… – резко ответил ему генерал.
– Так, может быть, мы все сразу же… туда и пойдем? – уже не выдерживая такого отношения, громко и чтобы все слышали сказал лейтенант Государев.
– Разговорчики! – тут же вспылил сопровождающий генерала полковник. – Ишь богадельню развели, праведники. Не знаете, с кем разговариваете? Это нарком… Да ему цены нет…
– Что же вы его тогда спаиваете? – спросил тот неизвестный бородатый солдат, что был рядом с Георгием.
– Да как ты смеешь! – подбежал к нему подполковник, выхватывая пистолет. – Вы у меня завтра все в штрафбат пойдете, полумерки… Я еще посмотрю, кто и чем вас тут ранил. Небось одни самострелы…
И тут в начале переправы кто-то истошно закричал:
– Воздух!
А буквально через несколько секунд бомбы уже были сброшены на переправу.
Виллис взрывной волной выбросило на реку, и он, пробив собою лед, стал быстро погружаться в воду.
В другой проруби, образовавшейся после взрыва еще одной бомбы, уже плавали генерал и тот солдат, которого грозились отдать в штрафбат. Точнее, держался на плаву лишь солдат, а вот генерал уже медленно погружался вслед за своей набухшей шинелью, и его при таком течении очень быстро могло унести под лед. И поэтому первым Георгий вытащил из воды комбрига, который, охолонувшись в ледяной воде, уже начал приходить в себя, а уж после – рядового. И положил их рядком.
Строгого подполковника нигде не было видно. Если честно, то рядом вообще не осталось ни одной живой души.
Георгий добрался до того места, где стояла их машина, и вскоре нашел свой полушубок. Благо что он был цел.
И вернулся к генералу, который уже открыл глаза.
– Это что же такое было? – тихо спросил очнувшийся генерал.
– По-православному это называется второе рождение, – ответил ему лежавший рядом солдат.
– Как это случилось?
– Бога вы недобрым словом помянули…
– Бога? Кто бы мне Его показал или сказал нечто такое, о чем я еще не знаю… Может быть, тогда я бы и поверил…
– Ну, тогда слушайте! Еще несколько минут назад вы, точнее сопровождающий вас полковник, грозились отправить меня в штрафной батальон. А потом был взрыв авиабомбы и нас взрывной волной отбрасывает в воду, где вы начинаете тонуть. И тот офицер, – он показал на Георгия, который в это время уже снял с себя мокрое белье и теперь выливал воду из валенок, – спас нам жизнь. А теперь ответьте для себя на один вопрос: зачем ему нужно было, рискуя своей жизнью, вытаскивать вас из ледяной воды, если он точно знал, что после этого окажется в штрафбате? Плыли бы себе сейчас преспокойно и дальше…
Генерал какое-то время обдумывал услышанное. А потом вдруг сказал:
– А ведь меня в детстве батюшка наш сельский окрестил. Вот только крестика на мне нет…
Услышав эти слова, Георгий снял с себя отцовский крестик, подошел и повесил на генеральскую шею.
Генерал в этот момент почувствовал вдруг тихую радость, как в детстве, от обретения чего-то давно утерянного и вдруг неожиданно найденного вновь.
– Спасибо тебе, сынок, за жизнь, что мне сохранил. И за крестик, коим меня сегодня увенчал. Самого-то как звать?
– Лейтенант Георгий Государев из рода Государевых… А если про жизнь, то вам ее как раз Бог и сохранил. Знать, нужна еще ваша жизнь родному Отечеству…
– Пока жив буду, не забуду этот день и тебя, Георгий Государев из рода Государевых…
А Государев, прикрыв генерала своим полушубком, стал разводить костер, хотя вокруг и без него все пылало ярким пламенем. Подтянул ближе к огню и солдата, которого вытащил из воды. Тут же развесил сушиться обмундирование и, разыскав лопату, стал углублять большую воронку, что образовалась от взрыва при дороге, в которой собирался похоронить боевых товарищей.
В одних трусах и валенках, но уже в поте лица, трудился, вгрызаясь в мерзлую землю.
В этот момент к горящей переправе подъехала, видимо, отставшая от виллиса машина сопровождения с группой вооруженных людей. Старшие офицеры быстро отыскали комбрига и, не сказав ни слова тому, кто все еще усердно вгрызался в землю, погрузили генерала в машину и быстро увезли…
Зимний день уже подходил к концу, когда Георгий начал подтаскивать трупы бойцов и опускать в ту самую воронку, предварительно разыскивая документы погибших, если таковые при них имелись.
