младше себя. Однако при том, что этой системой неравенства управляют мужчины, она не работала бы без молчаливого согласия женщин. Женщины в значительной мере закрепляют ее своей самоуспокоенностью, своими пустыми терзаниями, своей ложью.
Женщины не просто больше врут о своем возрасте, чем мужчины, — мужчины прощают им это, тем утверждая свое превосходство. Мужчина, скрывающий, сколько ему лет, считается слабым, «немужественным». Женщина, которая делает то же самое, ведет себя вполне приемлемо, «по-женски». Мужчины относятся к мелочному вранью женщин со снисхождением — это одна из многих вещей, которые они свысока позволяют женщинам. Такой же «нравственный пустяк», например, что женщины всегда опаздывают на встречи. От женщин не ожидают ни искренности, ни пунктуальности, ни профессионализма в обращении с техникой, ни бережливости, ни готовности к физическому риску. Их представляют второсортными взрослыми, чье естественное состояние — благодарная зависимость от мужчин. И раз такими их растят, то часто они такими и становятся. До тех пор пока женщины благоговеют перед стереотипами о «женственном» поведении, они просто не могут вести себя как ответственные, независимые взрослые.
Большинство женщин разделяют презрение к женщинам, заложенное в двойном стандарте старения, — до такой степени, что отсутствие чувства собственного достоинства они расценивают как норму. Женщины издавна привыкли прятаться за своими масками, улыбками, милым враньем. Они знают: без этой защиты они уязвимы. Но защищая себя как женщин, они предают себя как взрослых людей. Центральная червоточина в жизни женщины — это отрицание собственного возраста. Она символически соглашается со всеми мифами, которые заточают женщин в тюрьме гарантий и привилегий, которые порождают самое настоящее угнетение, которые становятся источником их глубинного несчастья. Каждый раз, скрывая свой реальный возраст, женщина способствует собственной недоразвитости как человека.
У женщин есть иная опция. Они могут стремиться быть мудрыми, а не просто милыми; быть компетентными, а не просто услужливыми; быть сильными, а не просто изящными; иметь собственные амбиции, а не только в контексте своих отношений с мужчинами и детьми. Они могут позволить себе стареть естественно и без стыда, активно протестуя и не повинуясь условностям, порожденным двойным стандартом старения в нашем обществе. Вместо того чтобы быть девушками как можно дольше, затем с унижением превращаться в женщин среднего возраста, а затем в отвратительных старух, они могут становиться женщинами гораздо раньше — и оставаться активными взрослыми, гораздо дольше наслаждаясь эротической жизнью, к которой женщины имеют полноценную способность. Женщине можно позволить своему лицу отражать ту жизнь, что она прожила. Женщине можно говорить правду.
Сьюзен Сонтаг. Третий мир женщин
(1973)
Данный текст написан в июле 1972 года в ответ на опросник, отправленный из Парижа мне и пяти другим женщинам (включая Симону де Бовуар и члена итальянской Коммунистической партии Россану Россанду) редакторами Libre, нового испаноязычного политического и литературного квартального журнала условно марксистской ориентации. Текст был опубликован в октябре 1972 года в третьем выпуске Libre в переводе испанского романиста Хуана Гойтисоло. Большинство читателей Libre живут в Латинской Америке, что объясняет предельно прямолинейный характер написанного мной. Также, учитывая основную аудиторию журнала, я исходила из допущения, что революционно-социалистический взгляд на вопрос по меньшей мере заслуживает критики. В Соединенных Штатах Америки, где, как нигде в мире, процветает воинствующий феминизм и голоса его сторонников имеют широчайшую платформу, дискуссия становится менее и менее откровенной в том, что касается корня проблемы, и редко кто хотя бы упоминает марксистский анализ. Тем не менее, поскольку формирование политической перспективы повсеместно находится лишь на ранних стадиях, я чувствую себя вправе опубликовать здесь то, что изначально написано для совсем иной аудитории.
Сначала — несколько абзацев, нечто вроде пролога в ответ на более общий вопрос, который вы мне не задали: на какой стадии сейчас находится борьба за освобождение женщин?
На протяжении тысячелетий практически каждый в мире считал, будто в человеческой «природе» заложено, что одни люди находятся на более высокой ступени (и потому должны быть хозяевами), а другие — на более низкой ступени (и потому должны быть рабами). Только полторы сотни лет назад правящие классы начали подозревать, что рабство не так уж «естественно» и что безропотная покорность и культурная недоразвитость рабов может объясняться как раз тем фактом, что они рабы, что их воспитали рабами — а не тем, что они как-то продемонстрировали свою пригодность исключительно на роль рабов.
Поддержка освобождения женщин сейчас находится примерно на той стадии, на которой находилась поддержка освобождения рабов два века назад. Как и на протяжении тысячелетий беспрекословного принятия рабства, многовековое угнетение женщин держится на убеждении, что нашему виду «по природе» свойственно неравенство, и подавляющее большинство населения планеты — как мужчины, так и женщины — продолжают верить, что у женщин иная «природа», чем у мужчин, и что эти «естественные» различия делают женщин второстепенными.
Образованные люди в урбанизированных странах, особенно те, что называют себя либералами или социалистами, часто отрицают, что различия ставят женщин на ступень ниже мужчин. Если женщины отличаются от мужчин, говорят они, это не делает их не равными им. Этот аргумент так же лицемерен, как аргумент о «равенстве порознь», некогда использованный для оправдания легальной сегрегации в школах. Ведь суть этих якобы врожденных различий между мужчинами и женщинами подразумевает шкалу ценностей, на которой качества, приписываемые женщинам, явно менее почетны, чем «мужские» качества. «Мужественность» ассоциируется с компетентностью, автономностью, самоконтролем, амбициями, смелостью, независимостью, рациональностью; «женственность» — с некомпетентностью, беспомощностью, иррациональностью, пассивностью, несоревновательностью, мягкостью. Из женщин растят второсортных взрослых, а то, что обычно лелеют как типично «женственное» поведение, — просто-напросто детские, услужливые, слабые, незрелые повадки. Неудивительно, что мужчины отказываются видеть в женщинах равных себе. Vive la différence[1], ничего не скажешь!
Если не ожидать от женщины честности, пунктуальности, профессионального умения обращаться с техникой, экономности, силы или готовности к физическому риску, то женщины, которым что-то из этого свойственно, сразу становятся исключениями. Каждое поколение порождает несколько женщин чистого гения (или безудержной эксцентричности), которые завоевывают особый статус. Однако историческая заметность сестер Чынг, Жанны д’Арк, Святой Терезы, мадемуазель де Мопен, Джордж Элиот, Луизы Мишель, Гарриет Табмен, Изабель Эберхард, Марии Кюри, Розы Люксембург, Амелии Эрхарт и прочих из этой небольшой группы негласно объясняется именно наличием у них качеств, женщинам обычно не свойственных. Этим женщинам приписывают «маскулинную» энергию, ум, упрямство и смелость. Примеры необычайно талантливых и действительно независимых женщин никак не влияют на принятое представление о женщине как низшем существе — не более чем обнаружение интеллектуально одаренных рабов (и особая к ним благосклонность) заставляло образованных римских рабовладельцев
