Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
Весть об этом царевна восприняла с нескрываемой радостью. Кажется, она хотела сказать мне еще что-то, но тут встряла ее матушка.
Что мне успела наговорить Мария Григорьевна – цитировать не стану, ибо речь ее состояла чуть ли не сплошь из ненормативной лексики.
«Чтоб его свело да скорчило, повело да покоробило! Перекосило б его с угла на угол да с уха на ухо!» – это самые невинные из «теплых лирических» пожеланий в адрес Дмитрия.
Впрочем, мою особу она, пользуясь отсутствием сына и дочери – спустя минуту после начала ее выступления Ксения, зардевшись, убежала на свою половину, – тоже не оставила без внимания.
– Вихрем тя подыми, родимец тя расколи, гром тя убей! – неистово вопила она. – Потатчик ты поганый! Низвел сына моего с царства!
Во как!
Оказывается, я уже и в этом виноват.
Но это было только самое начало, поскольку далее последовала экзотика пополам с мистикой: «Чтоб тебя баба-яга в ступе прокатила!», после чего царица перешла на совсем мрачное: «Чтоб тебе на ноже поторчать!»
Про остальное я уже сказал – ненормативное.
– И тебе, царица, не хворать. – Я учтиво склонил голову, воспользовавшись небольшой паузой – дама набирала в рот воздуха для очередной порции, – после чего двинулся к выходу, но, не удержавшись, остановился у самой двери и поинтересовался: – Это ты все от батюшки своего слыхала, почтенная Мария Григорьевна? – Не дожидаясь ответа, похвалил: – Славная какая память у тебя в девичестве была, – и вышел.
К сожалению, в Грановитой палате нас с Годуновым рассадили по разным местам, расположенным чуть ли не в противоположных сторонах.
И не посетуешь – куда мне, иноземцу, ныне усаживаться близ царя.
Тут не Путивль.
К тому же все давным-давно забронировано и распределено между начальными боярами – Шуйскими, Мстиславскими, Голицыными, Шереметевыми и иже с ними. Можно сказать, места давно засижены этими... мухами в горлатных шапках.
Правда, Дмитрий, и опять-таки по моему совету, загодя объявил, что ныне пир «без мест», но это было сделано только для того, чтобы видные шишки не передрались между собой, омрачив предстоящую попойку. На практике же это означало лишь небольшой люфт, то есть допускались подвижки на пару-тройку мест, но не больше.
Единственный из относительно худородных и не являющийся князем, кому нашлось местечко возле Дмитрия, Басманов.
Ну и престолоблюститель. Ему тоже отыскалось кресло по левую руку от государя.
Следом за начальными боярами крикливой, шумной толпой расселись представители, как я называл ее про себя, воровской путивльской думы, вроде князей Татева, Кашина, Салтыкова, Долгорукого-Рощи, Шаховского и других. Однако свое место новые любимцы знали и сильно все равно не наглели.
Единственный, кто отважился вклиниться среди начальных, потеснив Воротынского и еще пару человек, оказался «дядя» государя Михайла Нагой, воспользовавшись только что полученным чином конюшего боярина – круче некуда, если вспомнить, что сам Борис Федорович Годунов до царского титула числился в таковых.
Но это все за прямым столом, а мне достался кривой[9], да и там местечко на отшибе, причем, как я подозреваю, по личной инициативе Дмитрия, чтобы тем самым посильнее унизить мое княжеское достоинство. Иначе зачем бы перед входом в Грановитую палату ко мне подошел Басманов и стал задавать настолько пустячные вопросы, что они мне даже не запомнились.
Отпустил же он меня, когда народ практически расселся, а потому оставалось пристроиться с краю, да еще и место за ним выпало чуть ли не спиной к пирующим за прямым столом.
Даже увидеть оттуда царевича и то проблематично, уж очень мешали боярские спины. Все как на подбор толстые и могучие, невзирая на начало июля, в пышных богатых шубах, они закрывали всю видимость.
Оставалось надеяться, что Федор хорошо запомнил мое предупреждение насчет возможного отравления и будет очень и очень воздержан как в еде, так и в питии.
К тому же я на всякий случай предпринял кое-какие меры предосторожности. Зная, что мой ученик – большой любитель вкусно поесть, да не просто вкусно, но и обильно, я пришел к выводу, что остановить его может только... буженина с хренком, да здоровенный осетр, да...
Словом, я усадил его в Запасном дворце за стол и заставил плотно наесться, так что за час до пира он успел навернуть и перечисленное мною, и еще много чего из не перечисленного, но не менее вкусного.
Мне же оставалось лишь утешать себя беседой с сидящими рядом поляками. Хорошо, что одним из соседей оказался Михай Огоньчик – можно потолковать о философии. Вдобавок он тут же познакомил меня с соседями по столу – сдержанным Юрием Вербицким и любознательным, почти как Хворостинин-Старковский, Анджеем Сонецким.
Я бы с удовольствием побеседовал и с князем Иваном, но он был не на шутку занят – у кравчего государя на пиру самая работа.
Федора я увидел лишь дважды, когда он поднимался со своего места. Первый раз молча, кланяясь Дмитрию в ответ на его тост, посвященный царевичу, а во второй раз произносил здравицу в честь государя. Вроде бы все в порядке, и выглядел престолоблюститель неплохо.
Третий раз был уже по окончании пира, когда мы с ним садились на коней. Вид у моего ученика был вполне нормальный, да и сам он то и дело шутил и улыбался, особенно когда рассказывал мне о тщетных потугах Дмитрия соблюдать положенный ритуал.
– Ему ж поначалу сыны боярские должны были все блюда поднести, а он с них отведать. Они ему подносят молчком, стоят да ждут, а он и не ведает, яко ему быти, – с усмешкой рассказывал возбужденный Годунов. – Да и далее тож промашка на промашке. Ломоть хлеба должон был по первости каждому гостю послати, а он...
– Погоди-погоди, – спохватился я. – А мы куда едем-то?
– К тебе, – простодушно пояснил Федор. – Уж больно мне ныне не до сна, а у тебя гитара... – И лукаво склонил голову набок.
Я внимательно посмотрел на него и осведомился:
– Пил?
– Самую малость, – повинился он и тут же нашел оправдание: – А как иначе, коль государь здравицу в мою честь возглашает? Тут хошь не хошь, а чару осуши. Да и мне опосля тож словцо сказывать довелось – небось сам слыхал. Вот все вместе и набралося.
– Слыхал, – вздохнул я, прикидывая, что, если судить по внешнему виду – огненно-красные щеки, пошатывание из стороны в сторону и слегка заплетающийся язык, – только двумя чарами тут явно не обошлось, лукавит парень.
Хорошо хоть впрямую не соврал, отделавшись туманным «набралося».
– Ну вот я чуток и того, – завершил он свой невнятный отчет.
– А что, и Дмитрий с тобой так же пил? – поинтересовался я.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
