в изумлении.
— С-слушаюсь, — протянул он. — Но… Как же быть с эльфами?
— Чтобы прогнать с огорода вредных муравьёв, нужно убить их матку. А вот остальных не стоит трогать. Зачем же мне их муравейник? Я же не грабитель. Я лишь хочу наказать сволочь, которая решила захватить мою землю!
Глава 5
Карлин ворочалась дома в постели. Через боковой разрез сорочки виднелась загорелая кожа на бедре. Ткань же одеяния была вся замызгана пятнами из-под разлитого вина. Светлые, с отекшими веками глаза казались очень яркими, так как за пределами радужной оболочки расползались, извиваясь, словно черви, кровяные капилляры.
Молочно-миндальные предрассветные тени расползались по стенам комнаты. Сердце её курило трубку, закинув ногу на ногу и подперев подбородок рукой. Все органы ведьмы, вся плоть будто понимали, что гложет мысли носительницы.
По всей поверхности чистых душистых волос выпирали вихри, придавая лицу воздушную нежность.
Чародейке совершенно не хотелось подниматься, но голодный желудок ударял ту изнутри, недовольно ворча и сотрясать в нетерпеливых припадках.
Она не понимала, как жить эту серую жизнь дальше… Кромешная тишина дома сводила с ума… А ведь когда-то у неё для счастья имелось абсолютно всё. Рядом находились люди, дарующие тепло и уют. Они разноцветными красками раскрашивали однотонное мерзкое однообразие. Тогда ей хотелось дышать и смеяться. Ради них Карлин не желала стоять на месте.
Сейчас же волшебнице требовался духовный толмач, способный объяснить речь остальных. Ибо ей чудилось, что она забыла человеческий язык из-за ненадобности. Карлин надула сухие потрескавшиеся губы и всерьёз задумалась над тем: а к чему слышать других. К чему теперь ей что-то знать о всех остальных? Что такого важного она получит от народа, когда Тары больше нет. Они же с детства строили планы на жизнь вместе… Мечтали, как найдут себе хороших мужей… Как поселятся в соседних домах… О том, как их дети будут крепко дружить… Неужели все такие искренние и простые мечты пришло время разбить? Но за что?
Из углов глаз покатились солёные капли. Они закатывались в ушные раковины и пробирались через каналы в нос, заставляя ведьму шмыгать. Отвратительное состояние беспомощности…
Чародейка разразилась безысходным смехом. Ей предстояло поставить перед собой задачу: отыскать в этом мире нечто важное. А в руках для поисков, словно маленькая ложка… И этой ложкой Карлин предстоит перерыть горы, водное дно и небо! Сможет ли она сама себе помочь? Сможет ли спасти себя? Если бы сестра была жива, то сказала бы, что для Уиллгармских нет ничего невозможного.
Ведьма поднялась и босиком по медвежьим бурым шкурам подошла к зеркалу, встав анфас. Она ловко сбросила через голову грязную одежду. Крошечные волоски на груди и животе засветились оранжевым оттенком из-за упорно прорывающегося сквозь тучи солнца. Шоколадный лёгкий загар заканчивался возле ключиц. Мраморные же груди покрывались розовой дымкой при лучах, бьющих через окна.
Явная заметная талия делала её тело похожим на хрустальный бокал, из которого пил воду, утоляя жажду, первый бог. Когда, покрывшись благородным потом, взирал на творение своих мыслей. На бескрайние океаны и сочные зелёные луга. Только в области пупка у волшебницы выпирала мягкая небольшая прослойка кожного жира.
Чёрные, коротко подстриженные волоски на лобке послушно лежали каждый на своём месте, образуя своими изгибами узоры, словно с картины, посвящённой древнему мудрому лесу.
Карлин аккуратно расчесала гребнем копну волнистых волос, достающих ей уже до самых бëдер. После чего, воскресив в голове образ Тары, потянулась за большими серебряными ножницами. Локоны, скручиваясь, повалились на широкие доски. Короткая стрижка, едва достигающая края плеч, как у сестры, обострила её черты и подчеркнула гетерохромные глаза.
Красивые притягательные губы расплылись в довольной улыбке. Ведьма надела шерстяные подштанники и широкие, горчичного цвета брюки. Поверх накрахмаленной рубашки с рюшами пристроила кожаную куртку, с наружной стороны покрытую серым длинным мехом.
Она натянула на тёплые носки сапоги с высокими голенищами. И быстрым шагом сбежала по лестнице. Взяла с не успевшей ещё остыть печи ячменную лепёшку. Насыпала в корзину кедровые шишки и орехи. Распахнула дверь, ведущую на задний двор, и уселась на брикет сена, валяющийся под навесом. Возле маленькой ёлки покоился труп щенка. Чародейка откусила лепёшку и рассыпала над крошечной могилой орехи и цельные шишки. Малиновые клесты слетелись на её дары. Они принялись радостно поглощать угощения и выковыривать пищу из шишек своими приспособленными клювами.
Волшебница самодовольно уставилась вдаль. За невысоким забором огорода, на опушке кривились оголённые ильмы.
— Ну что, суки, каждому воздалось! Каждому… — прошептала она вслух.
Слова её были обращены к мертвецам, закопанным на той самой опушке. Ими являлись разбойники из шайки, что ворвались в дом и убили Терезу. Леди Эрлин сдержала обещание, разговаривая некогда с Конрадом на данную тему. Маги разыскали преступников, орудующих в доме сестер Уиллгармских. Смерть их была страшной… С них сдирали кожу сантиметр за сантиметром. С помощью заклинаний преступникам не давали погибнуть несколько дней. Дни для тех стали кровавой вечностью. Они молили о пощаде, но было поздно… Терезу и Пушистика уже не вернуть. В ковене же к врагам друзей никогда не знали прощения. Директриса струнами играла на пульсирующем мясе убийц, будто на скрипке. Ведьмы умеют со сладострастием упиваться болью и муками отвернувшихся от собственной совести людей.
Карлин не знала, что Амелия жива. Об этом никто не ведал. Единственное, что ей удалось услышать о ком-то из друзей. Так это то, что Конрад и Бэбкок отправились в странствие на север.
Волшебница зашла обратно через кухню и чуть не запнулась о лохань, заполненную грязной посудой. Она взмахнула пальцами. Тарелки взлетели, закружившись в пространстве. Скребки, губки прилипли к ним и начали очищать от кусочков пищи. Карлин, занимаясь магической уборкой, затянула песню, которую они с сестрой частенько напевали, возвращаясь из битв:
— Я не вернусь уж боле к водам,
Где мы рыбачили с тобой.
И не увижу взор под сводом
Нашей матери родной.
Не смоешь кровь, она везде.
Прошу тебя, беги скорей.
Ты не ищи меня уже нигде!
Скажи отцу: слезу не лей.
Ведь сын твой с честью пал.
Вина ты за него отпей.
Его Валькирия ведёт на бал.
Среди божественных теней.
Меня накормят и напоят там,
И возле звëзд уложат спать.
Я ветром прошепчу на ухо вам:
Не стоит по душе моей страдать.
