встретила парой полицейских машин и инспектором у входа.
— Семен Комаришкин? — вопрос хоть в голосе инспектора был похож на утверждение. — Прошу следовать за мной. У полиции к вам вопросы по поводу пропавших студентов.
Глава 4
Академия меня встретила парой полицейских машин и инспектором у входа.
— Семен Комаришкин? — вопрос хоть в голосе инспектора был похож на утверждение. — Прошу следовать за мной. У полиции к вам вопросы по поводу пропавших студентов.
На удивление меня не бросили в машину и не повезли в участок, а провели в небольшую аудиторию академии. Значит не подозревают конкретно меня, а опрашивают всех подряд, кто мог пересекаться с пропавшими.
— Давай так, Семен. — начал инспектор разговор. — Ты рассказываешь когда в последний раз видел пропавших и мы тебя отпускаем.
Ну да, точно. Прямо вот так сразу и скажу. Особенно если учесть, что я и знать не должен кого разыскивают. О чем и сообщил.
— Ладно. А кто пропал-то?
Инспектор смотрел на меня очень внимательно, стараясь что-то прочесть по лицу. Только видел лишь безмятежность и заинтересованность в разговоре.
— Арсемий Богомол и Тирамир Собак. Когда ты их в последний раз видел.
Я порылся в памяти Арсемия, нашел когда мы пересекались в университете и проверил, говорил ли он кому о том, что собирается вместе с другом поколотить меня. Не нашел ничего стоящего и ответил:
— А когда они пропали-то?
— Это твои одногрупники, ты разве не заметил их отсутствия? — инспектор хмурился, то ли действительно меня подозревал, то ли просто разговор идет не по предполагаемому сценарию.
— Так я же не старший в группе. Это он следит за посещаемостью и отмечает.
— Пару дней назад.
— На последнем занятии. Это была матемагика. Я задержался, уходил последним.
— Больше ты их не видел?
— Нет.
— Может быть слышал что о них?
— Нет.
Инспектор слегка призадумался, а потом перешел на доверительный тон.
— Они же тебя обежали, не так ли?
— Меня все обижали. — я лучезарно улыбнулся в ответ. — До вчерашнего дня.
— А вчера?
— А вчера была дуэль. Успешная. И я готов ее повторить с любым, кто решит меня снова обидеть!
— И ты желал бы им отомстить за свои унижения? — инспектор снова взялся словесные ловушки.
— Конечно. — я радостно закивал. — И обязательно отомщу вызвав их на дуэль, как только они появятся в академии.
Инспектор совсем поскучнел и бросил мне:
— Вали давай на занятия. Помни, если что узнаешь — обязан сообщить.
А я, что? Я и свалил. Хотя как-то странно они ищут. Это ведь даже не допрос, а так, беседа. Кому я должен сообщить — тоже не ясно.
В академию принято приходить за 40 мнут до начала занятий. Социализация! Однако, из-за вкусного завтрака я сильно задержался, а потом еще эта беседа. Так что, когда я зашел в аудиторию вся группа была уже в сборе. Народ обсуждал новость о пропаже одногруппников и выдвигал различные версии.
Я тоже поучаствовал подкинув версию, что они сбежали из семьи и академии по причине неразделенной любви. Парни услышав это прыснули, девушки заинтересовались. Но когда я добавил, что эта любовь у них к друг-другу и сбежали они в Соединенные Американские Штаты — обозвали меня дураком.
Лекции слушаемые на свежеусвоеные воспоминания ложились интересно, они поднимали в памяти многое из того, что в академии давалось мельком. Я сосредоточился в основном на магии.
Магия. Противостояние характера мага и реальности. Возможность в пределах своей ауры творить любые физические явления. Магия разделялась на два подхода — жесткую волю и знания. Волей можно было творить многое. Но воля должна быть очень крепкой.
Хочешь что бы камень стал жидким и потек? Не вопрос! Навяжи свою волю мирозданию, прогни его и камень потечет.
Это сложно! Просто представлять как течет камень бесполезно. Уверенность в себе и волевой посыл должен быть таков, что выйди оператор воли на базарную площадь в самый разгар торгового дня, скажи он народу: «Всем сесть и спать» — все сядут и уснут. Не потому что магией принудит, а потому, что даже намека не возникнет поступить по другому.
На событие которое может случиться, а может нет — повлиять волей в пределах ауры легко. Подбросить монетку 100 раз и все 100 выпадет только орел может практически любой оператор воли. Сделать то же самое с игральным кубиком, заставляя его падать всегда шестерками вверх — сложнее уже на пять порядков. Подробно такие задания рассматриваются на Теории Магической Вероятности.
Оператор знаний тоже должен иметь хорошую волю. Но знания физики позволяют ему добиться желаемого с меньшим напряжением волевых сил.
Одно дело заставить мироздание материализовать молнию просто
