Курский уже привык к тому, что голову полковника Сбитнева посещают подчас весьма странные идеи. Лейтенант совершенно не представлял себе, как можно таким вот нелепым способом избавиться от нерадивого, хотя и лично симпатичного ему Кости Митина. Ну, подставит Сбитнев в данном деле старшего лейтенанта — что из того? Ведь все это Косте, как с гуся вода, наплевать да забыть. Полковник здесь, скорее, подставляет не Митина, а его, Сергея Курского, — получается так, что ему официально поручено подсидеть своего приятеля! Хорошенькое дельце! Такая блажь только Сбитневу и могла прийти в голову. Но возражать полковнику, как показывает практика, себе дороже.
— Какая еще прокуратура? — недовольно сдвинул брови Сбитнев. — Мы задержали подозреваемого на сорок восемь часов и можем вести самостоятельное расследование без чьей-либо санкции. Вот за эти двое суток тебе и следует найти убийцу.
8. Окунь и Гангут
Советник выслушал рассказ бригадира без видимых эмоций и ни разу его не перебив. Но сдерживался он с превеликим трудом и по окончании печального повествования Гангута сразу задал особо мучавший его вопрос:
— А почему ты мне не позвонил, когда взял Финка? Или даже еще раньше — когда получил сообщение о его местонахождении?
То, что такого звонка не последовало, Окунь квалифицировал как самое настоящее предательство. Ведь он так долго выстраивал «особые отношения» с бригадиром!
Правда, по поводу Финка у них с Гангутом никакого соглашения не было, но бригадир и сам мог бы догадаться, что об обнаружении кассира группировки в первую очередь следовало ставить в известность своего покровителя, то есть Советника. Надо было, конечно, прямо сказать об этом туповатому Гангуту, но Окунь просто не верил, что Финка удастся отыскать.
— Ну, я хотел все вам с Прохором в готовом виде предоставить — и Финка, и бабки в одном флаконе, — почти что откровенно ответил браток. Была у него, правда, одна потайная мысль, но потайная настолько, что он сам от себя ее прятал.
Но эту потайную мысль тут же вытащил на свет божий Советник:
— А может, ты хотел из Финка бабки вытряхнуть и себе прикарманить? А? — И он оглядел Гангута с головы до ног, словно пытаясь понять, куда он все эти деньги мог засунуть.
— Да что ты, Окунь! — не слишком искренне возмутился бригадир. — Ведь со мной и братки были. Они, если что, точняка бы Прохору стукнули.
«Братков этих, выбив из Финка бабки, ты мог бы и закопать», — подумал Советник, невольно останавливая взгляд на пижонских красных ботинках бригадира, которые настолько резко дисгармонировали с его в целом затрапезным гардеробом, что вызывали у склонного к снобизму хозяина квартиры легкое раздражение, но вслух он сказал совсем иное:
— А где они сейчас, твои пацаны?
— Я ж собирался Финка на хазу в Арканово везти, вот и велел им приезжать туда к часу дня. Сказал, если что изменится, я позвоню.
— Выходит, ничего не изменилось? — усмехнулся Советник.
Гангут взглянул на часы.
— Блин! Из башки вылетело. — Он потянулся за сотовым.
— Погоди, — остановил его руку Окунь. — А зачем ты вообще их туда вызывал?
— Ну, когда бы признание из Финка выбил, то рассчитывал за бабками с пацанами ехать. Сумма-то, наверно, немалая. Как же без боевого охранения?
Окунь погрузился в размышления. Потом взял с соседнего стола ноутбук и, перебирая пальцами по клавиатуре, спросил:
— Тот белобрысый из «Центуриона» как-нибудь представился?
— Не помню, — почесал в затылке бригадир.
— Но ты ведь, когда в их контору приехал, сказал охране, с кем у тебя встреча? Так?
— Не-а. Я назвал свою фамилию, охранник посмотрел по списку, а другой пацан проводил меня в кабинет.
— Номер кабинета?
— Не было там никакого номера.
— Ну а этаж-то запомнил?
— Второй, — радостно объявил бригадир: хоть чем-то, но он помог Советнику.
— Подойди сюда, — сказал Окунь, вздохнув.
Гангут поднялся и встал у него за плечом.
— Смотри на фотографии. Если узнаешь кого из них, скажи.
Перед бригадиром на экране ноутбука одна за другой возникли с десяток фотографий, но все лица оказались ему незнакомы.
Советник задумчиво почесал нос.
— Ну, ладно. Может, это и неважно. А кто у твоих пацанов за старшего? Куцый? — вдруг спросил он.
— Ага.
— Звони ему. Узнай на месте ли они, скажи, что скоро подъедешь. И все, больше ничего не говори. — Советник пошел в другую комнату и через пару минут вернулся, уже в джинсах и легком шелковом пиджачке. — Ну?
— Куцый базарит, пацаны уже выехали, а сам он со своей тачкой забарахлившей завозился, сейчас только двинулся.
— Тогда вперед, — решительно сказал Окунь. — Оружие у тебя с собой?
— Конечно. — Бригадир похлопал по карману пиджака.
— Отлично. Ты на колесах?
Браток замялся.
— Ах, ну да. — Хозяин квартиры слегка улыбнулся. — Что ж, придется седлать своего «мерина». Не тот это, конечно, конь для сельских дорог, да что поделаешь.
Сидя за рулем серебристого «Мерседеса», Окунь молча прокручивал в уме создавшуюся ситуацию.
Гангут, с уважением относившийся к мыслительным способностям Советника, старался ему не мешать, но, поерзав несколько минут на сиденье, не выдержал и задал все же наболевший вопрос:
— А зачем мы в Арканово едем?
— Колоть твоих братков будем, — услышал он спокойный ответ.
— Ты думаешь, это они Финка вызволили? — растерялся бригадир. — Пацаны-то очень надежные…
— Больше, кроме твоих надежных пацанов, освободить кассира никто не мог. Ведь только они знали, что Финк в твоем гараже? Так?
— Так, — удрученно кивнул бригадир: о возможном предательстве собственных братков он как-то не подумал.
— Имеется только один вопрос: вытряхнули они из Финка все балаковские денежки или удовлетворились отступными.
Гангут тяжко вздохнул: ему совсем не нравилась категорическая уверенность Советника, что его пацаны способны на такую подлость. И он попробовал их защитить:
— Ты знаешь, Окунь, а гараж-то мой чисто открыт, без взлома. Профессионал работал. А мои-то — всего лишь боевики. Они ключом в замочную скважину собственной квартиры не всегда попадают, — повторил он услышанную как-то шутку Прохора.
— Значит, наняли кого-то, только и всего, — равнодушно заключил Советник и снова погрузился в раздумья.
Вконец расстроенный бригадир более его не беспокоил.
