– Даст Бог, все образуется… – Кузьмичев поднялся. – Мир не без добрых людей… Можно идти?
Следователь нажал на столе кнопку, кивнул вошедшим конвоирам:
– В камеру… – и бросил на прощание: – Удачи… коллега.
Сергей повернул голову, усмехнулся:
– Спасибо. Запомню, коллега.
Тишина в камере такая, что звенит в ушах. Иногда до слуха доносились голоса охраны, и снова тишина. В зарешеченном окне ночь – будто нарисованная.
Послышались приближающиеся жесткие шаги, загремел ключ в замке, дверь камеры открылась, и конвоир скомандовал:
– На выход!
Сергей поднялся с лежака, послушно подчинился приказу. С усмешкой спросил:
– Опять к следаку?
– Теперь в сауну! Косточки парить.
Снова тот же длинный коридор, те же переходы, но не в кабинет следователя, а на улицу. Во двор милицейского отделения.
На улице ночь – густая, тяжелая, тревожная.
Кузьмичев отчетливо услышал стук собственного сердца.
Пересекли двор, направились к патрульному «козлу». Задняя, загружечная дверь была открыта, возле нее курили два милиционера, ждали «пассажиров».
Кузьмичев без задержки забрался внутрь, где уже сидели два арестанта. Он пристроился возле двери, в темноте не различил лица напарников, и в это время в машину втолкнули еще одного, последнего гражданина в наручниках. Тот уселся возле двери, как раз напротив Сергея. Это был Юра…
Конвоиры забрались в машину последними, отгородившись от арестантов решетчатой дверью, и воронок тронулся.
Ехали молча – и менты, и «пассажиры». Машину трясло, подбрасывало на ухабах, и Кузьмичев вдруг заметил, что дверь, отгораживающая их от милиционеров, прикрыта, но не замкнута. Это заметил и Юра, сидевший напротив. Их взгляды быстро, едва заметно перекрестились, они сразу, вмиг поняли друг друга.
Сергей заметил, что в руках Юры появилась проволочная отмычка, которой он незаметно, едва уловимыми движениями стал пытаться отомкнуть наручники.
Ни соседи, ни менты этого не видели.
Наконец Юра освободил руки, едва заметно улыбнулся Сергею и так же незаметно передал ему отмычку.
Кузьмичев принялся ковыряться в замке наручников, это ему никак не удавалось, и тут его неумелые движения заметил один из ментов.
– Эй! – окликнул он Сергея. – Что там колдуешь? Чего у тебя в руках?
Мент решительно приподнялся, и в тот же миг сидящий напротив Сергея Юра сорвался с места, ударом двери прижал ближнего милиционера к стенке, а у того, который приподнялся, столь же молниеносно выбил из рук автомат и, не отпуская прижатого дверью милиционера, направил ствол на обезоруженного конвоира.
– Не двигаться! – заорал. – Изрешечу! – Обернулся к арестантам, истерично приказал: – Стучите, суки, чтоб остановился! Ногами, скоты, стучите! Сильнее!
Тут же Сергей в сильном прыжке сбил с ног обезоруженного милиционера, тот, скрючившись, повалился на пол, а арестанты продолжали лупить ногами, руками в кабину воронка, пока машина не затормозила.
Кузьмичев тоже вырвал автомат из рук второго конвоира, закричал выскочившим из кабины милиционерам:
– Не стрелять! Вернуться в кабину и не стрелять! Один выстрел – и здесь не останется ни единой живой души! Не стрелять! В кабину!
Милиционеры послушно расселись по своим местам. Первыми оставили машину перепуганные насмерть вынужденные попутчики-арестанты, и только после них спрыгнули на землю Юра и Сергей.
– Не стрелять! Не стрелять и не двигаться! – продолжали вопить Сергей и Юра, отступая в темноту и не выпуская из рук оружия. – Не стрелять, гниды!
Арестанты, будто заранее все согласовав, бросились парами в разные стороны и немедленно растворились в ночи.
Кузьмичев бежал вместе с Юрой. Бежали быстро, не останавливаясь и не оглядываясь.
Огни города удалялись все дальше, а впереди лишь какие-то перелески, темнота.
– Оружие бросаем, – тяжело дыша, приказал Юра. – Бросаем, говорю, оружие. В сторону… сильно… подальше…
Сергей послушно выполнил команду, они ломанули сквозь лесную чащу и, спотыкаясь, падая, поднимаясь, уходили прочь от города, от людей, от погони.
Остановились, лишь когда сквозь деревья начали просматриваться огни какого-то поселка.
– Дальше не надо… – сказал Юра, тяжело дыша. – Передохнем, сориентируемся, тогда двинемся… – Он посмотрел на Кузьмичева и вдруг стал смеяться. – Подфартило, а? Сявки, рты пораскрывали, а с нами зевать нельзя. С нами ухи надо держать… – Протянул руку Сергею: – Юра. Тебя как?
– Серега. – Они крепко пожали друг другу руки.
– Спасибо, братан, – сказал Кузьмичев.
– Сочтемся… – ответил тот и осмотрелся. – Убежать – мелочь. Главное – найти нормальную хату… – Внимательно взглянул на Кузьмичева. – Часто бегал?
– Первый раз.
Ответ почему-то еще больше развеселил Юру.
– Ладно, лиха беда начало. Держись за Юру, не пропадешь… – Юра снова повертел головой. – Пошли.
– Куда?
– Сначала прямо, потом куда-нибудь завернем. Будем искать добрых людей. Поканали, братан.
Они сделали несколько шагов, вдруг Кузьмичев остановился:
– А почему я должен канать за тобой?
Тот удивленно уставился на него:
– А за кем еще тебе канать?
– Я сам по себе.
Юра в недоумении пожал плечами.
– Давай, дуй… Только ведь пропадешь. Километра не протопаешь, а менты уже грабли раздвинут и обмакнут… Канай! – он сделал ручкой и зашагал вперед быстро и уверенно. – Успехов в нелегком деле по прокладыванию пути.
Сергей постоял какое-то время в раздумье, двинулся следом.
– Эй! – позвал. – Эй, Юра!
– Догоняй! – махнул тот, не оглядываясь. – Кто опоздал, тот догоняет.
Илья сидел в удобном кожаном кресле, внимательно и с интересом изучал Анну.
Кабинет у него без особых изысков, но уютный и комфортный. Сам хозяин традиционно в гражданском костюме, аккуратно причесанный, элегантно одетый.
– Жаль… – произнес и через паузу повторил: – Жаль.
Анна вопросительно взглянула на него.
– Кого жаль?
– Вас.
– Я не верю.
– Почему?
– У вас пустые глаза.
– Серьезно? – искренне удивился Илья. – Вот уж не думал, что у меня до такой степени пустые глаза… – С еще большим вниманием окинул взглядом Анну. – И все-таки жаль.
– Вы что-то знаете о моем муже?
