поднимается на ноги.
— Спрашивает парень, который делится с нами жизнью, но свои самые глубокие мысли доверяет ручке и бумаге.
Я хмурюсь, отталкиваясь от подоконника, чтобы встать перед ней.
— Почему она этого не делает? — поддразнивает она, поглаживая мою грудь, ее серые глаза встречаются с моими. — А зачем ей это? Она может жить в большом шикарном особняке, но для таких девушек, как мы, пространство еще не значит комфорт. И этого мы ей точно не дали.
— Что это значит?
— Это значит, что мы — отбросы, и знаем это. Если вдруг мы начнем забывать, общество всегда готово напомнить. Нам известно, какой опасной может быть надежда, поэтому... у нас ее нет.
С этими словами она направляется к двери, и я следую за ней взглядом, зная, что онадобавит что-то, прежде чем выйти.
Так и есть.
Она поворачивается ко мне, держась за дверной косяк.
— Обычно доверие — это улица с двусторонним движением, Кэп, но в нашем случае это четырехполосное шоссе с движением в одну сторону. Представь себе, каково оказаться на его обочине.
— Ты была там в начале.
— И я делала ошибки.
— Ты совершала бескорыстные поступки.
— Я принимала безрассудные решения.
— Ради нас, — подчеркиваю я.
Рэйвен пожимает плечами.
— Кто сказал, что она не делает то же самое? Твой отец привел ее сюда, поместил в безопасное место, в ваш групповой дом, на территории вашей собственности, в вашем городе. Может быть, она испытывала чувство преданности, не осознавая этого. А может быть, осознавая, и признать это — самая сложная часть. Все, что она знала о Брейшо, — это человек, рядом с которым она выросла. Должно быть, нелегко вдруг страдать по одному из Брейшо, когда совсем недавно хотела причинить боль другому.
От волнения у меня перехватывает горло, эта мысль никогда не приходила мне в голову.
Виктория понятия не имеет, что значит быть Брейшо. Все, что она знает, это то, что Меро рассказал ей, научил.
Рэйвен права, это к чертям меняет все, о чем я думал.
— Если она действительно считает, что ее место здесь, то в конечном итоге поговорит с нами, и она знает, что будет после. Мы ничего не скрываем друг от друга. — Уголок ее губ приподнимается в ухмылке. — Кроме пикантных подробностей.
Я ухмыляюсь, и она уходит, смеясь.
Я падаю на кровать Зоуи, понимая, что Рэйвен чертовски права.
Мы оба понимаем, что я не буду спрашивать то, что хочу знать — это облегчило бы ей задачу.
Если она хочет остаться, то должна быть смелой.
Она должна сама прийти ко мне.
Она…
— Папочка! — кричит Зоуи из медиа-зала. — Да-вай!
— Да, папочка, иди сюда или мы начинаем смотреть без тебя! — кричит Ройс.
Усмехнувшись, хватаю одеяло Зоуи, что и собирался сделать, пока не отвлекся, и отправляюсь смотреть кино с братом и моей дочуркой.
Как только я выхожу из комнаты Зоуи, вижу Ройса, поднимающегося по лестнице.
Я вопросительно киваю подбородком, а затем хмурюсь.
Он дергает головой, показывая, чтобы я следовал за ним.
Рэйвен сидит на диване в гостиной, Мэддок рядом с ней, положив руку на ее бедро.
Ни следа Виктории. Должно быть, сбежала в свою комнату, пока я укладывал Зоуи спать, лишь бы не столкнуться со мной в коридоре.
— Что происходит?
Ройс кладет на кофейный столик маленькую голубую спортивную машинку.
— Это не игрушка Зои, — говорю я то, что они и так знали. — Где ты нашел ее?
— После фильма я отправился немного порезвиться. Она была на моем капоте, когда я вышел из домика у бассейна Трейси Паркс. — Он шевелит бровями. — Не волнуйся, я не сказал ей, когда мы вернемся в кампус, даже когда она набросилась на меня, отвлекая отличной задницей.
Рэйвен хихикает, а Мэддок косится на нее.
— Там была только игрушка? — спрашиваю я, зная, что он уже ввел в курс дела остальных, пока я был занят с Зоуи.
Ройс кивает.
— На чистом клочке бумаги, — он бросает его на стол. — Наверное, чтобы я не отследил ублюдка.
Рэйвен наклоняется, чтобы взять в руки игрушку, и изучает ее.
— Это так вам сообщают, что кто-то облажался и нужно исправить какое-то дерьмо? Оставляют вам части головоломки, и вы собираете ее?
— Они доверяют нам читать между строк.
И, — добавляет Ройс. — Никому не хочется быть крысой.
Губы Рэйвен подрагивают.
— Теперь это приобретает смысл.
Мэддок хмурится.
— Мы давненько не слышали ни о каком дерьме, кроме мелкого быдла, с которым Мак разбирался в кампусе, пока нас не было, — говорит он.
Мак — один из немногих, на кого мы можем положиться. Он работает на нас уже несколько лет, но только недавно стал нашим главным помощником. Он был надежным другом и до того.
— Стоило Ройсу выйти, внезапно происходит какое-то дерьмо, — подытоживает Мэддок.
— Не похоже, что сюда пускают людей, — говорит Рэйвен, глядя в его сторону. — Может быть, это был единственный шанс, который им выпал.
Я смотрю на Мэддока, и хотя его брови опускаются ниже, он ничего не говорит, а смотрит на машинку в руках Рэйвен.
Она передает ее, и его взгляд встречается с моим.
— Я могу вспомнить только одну синюю спортивную машину.
— Джейсон Роу.
Он кивает, смотря на Ройса.
— Это еще кто? — Рэйвен откидывает голову назад.
Она смотрит на Мэддока, ее глаза слегка сужаются, когда на его губах появляется намек на улыбку.
Ройс ухмыляется, привлекая ее внимание.
— Помнишь, спустя несколько недель, как ты приехала в дом Брей? Когда парень пригласил тебя на нашу вечеринку «светофор» и ты вырядилась в зеленый, хотя Мэддок велел тебе надеть красное? — Она широко улыбается. — В ту ночь Мэддок взбесился и заявил права на твою задницу... и киску?
Она смеется, подтягивая ноги на диван.
— Все было немного по-другому, но да. Я помню.
— Это был Джейсон, мешок с дерьмом, Роу из нашей баскетбольной команды.
— Он вам не нравится?
— Ну же, Рей-Рей, — поддразнивает он. — Нам никто не нравится.
— Точно. — Она усмехается, откидываясь назад, и зевает. — И что теперь?
— Сезон закончился несколько месяцев назад, — говорю я, глядя на Ройса, зная, что они думают о том
