от других народов, возможно, давным-давно исчезнувших с лица Земли. Сам край, по которому мы едем, называется загадочным и непонятным словом «Сибирь». Филологи формулируют для нас правила употребления географических названий и терминов, но прежде внимательно изучают языковую местность. На улицах и в аудиториях они узнают, как местные жители расставляют ударения и склоняют топонимы: Бурея или Бурея, в Кемерово или в Кемерове. Соответствует ли это правилам или, наоборот, массово им противоречит. Казалось бы, топонимы можно собрать, не выходя из дома — на топографических картах и в топонимических справочниках. Это не совсем так. Для исследователей важны не только сами названия, но и манера их произношения и написания — сокращения, прописные и строчные буквы, знаки препинания.
Из чата автопробега:
— «П-Забайкальский» — точку потеряли.
— На одних указателях пишется «поселок имени…», а на других — «поселок Имени…».
— Сан. Байкал — без кавычек, садоводство «Мастерок» — кавычки на месте!
Благодаря современным мессенджерам с нами в плавании и те, кто остался в порту, сошел на берег или еще только собирается присоединиться. В чате они следят за ходом автопробега, обмениваются мнениями, обсуждают собранное богатство, дискутируют и, конечно, шутят.
Из чата автопробега:
Арутюнова: «Лондоко».
Пахомов: «Это наречие?»
Арутюнова: «Населенный пункт».
Пахомов: «Жаль, такое наречие пропадает. Мне так лондоко!»
Ребковец: «А мне новосибирско».
Милянчук: «Лондоко недреманное — подходит для названия доблестных британских разведслужб».
Иногда обсуждение и шутка сливаются воедино. Перед отъездом из Улан-Удэ наша команда отправляется на прогулку по пешеходной улице бурятской столицы. Мы разглядываем скульптуры и старинные дома, купаемся в солнечных лучах, пьем кофе в сувенирной кофейне и слушаем уличных музыкантов. И лишь Елена Вячеславовна думает о топонимах.
Из чата автопробега:
Арутюнова: «Во многих городах пешеходную зону называют местным Арбатом. Кажется, становится нарицательным. Можно добавить в правило про строчную/прописную».
Пахомов: «Мне кажется, даже в переносном употреблении Арбат должен сохранять прописную. Как в случае „в каждом городе есть свои Черемушки“».
Арутюнова: «Бродвей, — я (улица в Нью-Йорке) и бродвей, — я (центральная улица города). Может, правильнее Черемушки понизить?»
Строгую дискуссию специалистов я нарушаю поэтическим экспромтом:
«Письмо в Институт Виноградова:
— Срочно!
В провинции пишут Арбат наш со строчной.
Ну что за неграмотность, что за манеры!
Примите, пожалуйста, строгие меры!
Ведь если спустить им подобную низость,
отпилят от слов все, что сверху и снизу.
В провинции этой ребята лихие:
они уничтожат там все прописные!»
Регионализмами и официальными топонимами работа филологов в автопробеге не исчерпывается. Они изучают также фольклорный слой: использование топонимов в пословицах и поговорках, народные названия тех или иных городских районов. Но, пожалуй, самой важной рабочей функцией становится просветительская: интервью для СМИ и лекции в университетах, библиотеках, культурных центрах (Антон Сомин, сменивший на коротком участке Елену Арутюнову, одну из своих лекций прочитал для слушателей в баре!).
Когда наступит конец света, последними, кто покинет Землю, станут филологи. Отправляясь в приготовленные для них райские кущи, они увезут с собой ценный научный материал для составления словаря региональных диалектов Апокалипсиса.
Глава 7. Биробиджан — Благовещенск (510 км)
Маршрут: Лондоко (1909 г.) — Лондоко-завод (1938 г.) — Биракан (1905 г.) — Облучье (1911 г.) — Новобурейский (1900 г.) — Райчихинск (1932 г.) — Тамбовка (1873 г.) — Благовещенск (1856 г.). Время в пути: около семи часов.
Загадочное слово «лондоко» исследователи безуспешно ищут в языках нивхов, нанайцев и эвенков. С нивхского выходит «отрада», с нанайского — «место на ветру для вяления рыбы», а с эвенкийского — «сопка» либо «тигровая падь».
После шуток о наречии будет справедливо немного рассказать о самом поселении с необычным названием. Их два: собственно село и расположенный в сорока пяти километрах от него поселок городского типа Лондоко-завод. В селе проживает менее двухсот человек; школа, построенная на закате советской власти и некогда бывшая гордостью сельчан, закрыта и полуразрушена, работа есть только на железной дороге или вахта на Севере. Завод еще держит людей в своем поселке, но и оттуда за восемь лет, прошедших с последней переписи, уехала пятая часть жителей. Весь этот регион, включая ближайший ПГТ Теплоозерск, является депрессивным, со стабильно уменьшающимся населением. Увы, на экономическом языке «мне лондоко» означает сегодня «мне хреново». Но, как мы говорили выше, со временем значения слов иногда меняются. Дай бог, чтобы так вышло и на этот раз.
* * *
Насколько была оживленной трасса у Хабаровска, настолько же пустынна дорога за Биробиджаном. Машин мало, в подавляющем большинстве своем это фуры. Вдоль трассы лежит белыми пятнами снег, иногда покрывающий огромные пространства, слева течет железная река Транссиба, справа щетинятся хвойными пиками сопки. В низинах к дороге выбегают березки и осинки, дрожа ветками на разгулявшемся холодном ветру. Еще двенадцать лет назад неподалеку от Биробиджана была импровизированная площадка, где перегонщики автомобилей готовили их к жестоким испытаниям предстоящего пути. Из воспоминаний участников автопробега Audi Trans-Сontinental 2007 года: «На небольшой площадке рядом с закусочной „У Коляна“ перегонщики автомобилей готовят своих железных коней к суровой трассе „Амур“ — обклеивают их техническим пластырем и раскрашивают специальным раствором под названием „Жидкий чехол“. А чтобы не угробить кондиционер, прикрепляют к решетке радиатора москитную сетку. Мы жалеем нашего „Форда“, потому органично вливаемся в эту суету и к трем часам дня основательно его обклеиваем. На это уходит 16 рулончиков пластыря по 32 рубля за штуку. До Читы без малого две тысячи километров — и, говорят, где-то там эта страшная дорога заканчивается. Мы едем. Стиральная доска трассы сменяется острым скальником, тот перетекает в глинистые ухабы и насыпи щебня; пылища, многочисленные объезды, строящиеся мосты, тяжелая техника, ямы-ловушки и постоянная тряска».
Сегодня это отличная дорога почти на всем протяжении от Хабаровска до Читы. Единственное, что ее может испортить — погода. Заметно холодает, а затем словно разверзаются ворота из весеннего Приморья в зимнюю Сибирь: начинает валить снег и видимость падает до нескольких десятков метров.
В густом снегопаде мы минуем райцентр Облучье. На исходе прошлого века здесь обнаружили крупное кладбище погибших динозавров, в основном местного вида, известного как амурозавр (Amurosaurus riabinini). Это были очень умные динозавры, объем их мозга достигал 400 г (для сравнения: у тарбозавра мозг — 200 г, у стегозавра — 75 г). Вырастая
