Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
– В конце зала, последняя дверь за голубым стендом.
Мы вошли в маленькую комнатушку, где нам обрадовался художник Собакин. Он и вправду был похож на старого сенбернара: отвислые щеки, добрые глаза и мохнатый пятнистый свитер.
– Сколько вы хотите? - сразу спросил он нас.
– Чего - хотите? - не поняли мы.
– Сколько я должен заплатить вам за информацию? Ваша цена. Только не фантазируйте.
У Лешки загорелись глаза и поднялся хохолок на макушке. Но я сразу сообразил, что мы сможем получить от художника кое-что поценнее денег, и сказал:
– Нисколько. Простой обмен. Мы вам - свою информацию, вы нам - свою.
– Согласен, - ответил художник. - Выкладывайте.
И я выложил. Пистолет на столик. А Лешка ткнул в него пальцем и спросил тоном следователя:
– Вам знакома эта вещь?
Глаза художника заблестели, и руки задрожали, когда он бережно взял пистолет.
– Это пистолет из моей коллекции. - Голос его тоже дрожал. - Капсюльный, середины XIX века, работы тульского мастера Саввы Анохина.
– Чем докажете? - тоном следователя спросил я.
– Вот, пожалуйста. - Собакин снял с полки большой красивый альбом. - Вот мой каталог, смотрите. - Он разыскал нужную страницу и нужную строку. - Номер сто двадцать, читайте!
Все правильно. Под сто двадцатым номером шло точное описание пистолета.
– Где вы его нашли, дорогие мои?
– Вопрос преждевременный, - солидно сказал я. - Но мы ответим: там же, где находится и вся ваша коллекция.
Знать бы самому, где она находится!
– Так что же мы сидим! Поехали! - Художник вскочил и начал собираться. - Надо скорее забрать ее!
– Это не так просто, - многозначительно проговорил я. - Этим займутся компетентные органы. Мы поставим их в известность.
– Понимаю… - Собакин стянул с головы шапку и снова сел. И вдруг спохватился:
– А вы, дорогие мои, кто вы такие? Кого, так сказать, представляете?
Хорошо бы ответить на этот вопрос словами строгого следователя: «Вопросы здесь задаю я!» Но мы не стали этого делать и произнесли нечто уклончивое и загадочное:
– Помогаем следствию на общественных началах…
И на родственных, можно было бы добавить.
– А чем же я, в свою очередь, могу вам помочь?
– Среди ваших знакомых нет человека с черной бородкой? - И я описал возможно ближе к оригиналу внешность Карабаса.
– Постойте, постойте!… - стал припоминать художник Собакин. - Кажется, есть. Это поклонник моего таланта. Я даже писал его портрет.
Это хорошо: теперь у нас будет настоящий фоторобот. Хотя смотря в какой манере этот портрет выполнен. И я спросил об этом.
В ответ художник гордо произнес что-то такое, что не только запомнить, но и повторить-то невозможно. Вроде как: «Сюрреалистический абсурдизм в стиле раннего постмодернизма».
Все ясно. Я даже вздохнул, не сдержавшись. По такому описанию можно и помойный контейнер обвинить в краже коллекции.
– А вы не покажете нам этот портрет? - на всякий случай попросил я.
– К сожалению, - он развел руками, - я подарил его оригиналу.
– А вы не вспомните, как он выглядит?
– Оригинал?
– Нет, портрет.
– Очень просто и очень талантливо: на белом фоне черный вопросительный знак и красный восклицательный…
Я чуть со стула не упал. Все сходится! Именно этот шедевр из знаков препинания висел над часами в особняке с кривым конем на крыше.
– Я как бы задаю вопрос, - пояснил Собакин: - Кто вы такой? И звучит ответ: «Вы меня еще не знаете!»
А ведь что-то в этом есть.
– А фамилию его вы не помните?
– Как же! - обрадовался художник. - Фамилия простая и хорошо запоминается: Толстой.
– Лев Николаевич? - уточнил Алешка, показывая свои литературные познания.
– Вовсе нет, - почему-то обиделся Собакин - то ли за графа, то ли за жулика. - Константин Борисович.
«К. Б., - подумал я, - Карабас-Барабас».
– А где он живет?
Художник обиделся еще больше:
– Откуда мне знать? Он меня в гости не звал.
– А где же он вам позировал? - спросил Алешка.
Позировал, внутренне усмехнулся я. Срисовал небось Собакин эти знаки с «Букваря», вот и все.
Но художник сказал:
– У меня дома.
Следующий вопрос не мог не вырваться одновременно и у меня, и у Алешки:
– И он видел вашу коллекцию?
– Еще бы! Даже предлагал кое-чем обменяться. Он ведь тоже оружие коллекционирует.
Ага, а потом решил, что лучше и проще всего коллекцию украсть.
– А почему вы так живо интересуетесь этим человеком? Он ваш родственник?
Ну да! Только этого нам не хватало! Таких родственников.
– Папа хотел купить его портрет, - не моргнув глазом, пояснил Алешка. - А мы его отговариваем.
Интересно, папе тоже приходится так много врать на своей работе, чтобы добраться до истины? Наверное. Ведь не зря же один философ сказал: «Хочешь знать правду - побольше лги».
В общем, ничего особо нового мы не узнали. Только получили подтверждение фактам и уликам, собранным нами на Карабаса. Ясно, что он откуда-то узнал про коллекцию, напросился в дом художника, разнюхал там все, а потом послал своих бандитов ее украсть. И прячет драгоценное оружие где-нибудь в темном углу на чердаке своего дома под поломанным конем. Вот это нам и предстоит выяснить. Ну и некоторые другие детали. Второстепенные.
Художник между тем все время приглядывался к Алешке.
– У вас, юноша, очень смышленое лицо, - сказал он, когда мы стали прощаться. - Хотите, я напишу ваш портрет? Бесплатно.
– Спасибо. Я лучше сфотографируюсь, - чистосердечно признался Алешка с ноткой испуга в голосе и поскорее взялся за ручку двери.
Художник не обиделся. Видно, уже привык к такой реакции граждан на его предложения, и любезно пошел нас проводить, предварительно запрятав и заперев пистолет в ящик стола.
Алешка, вредина, когда мы проходили мимо автопортрета, ткнул в него пальцем и сказал Собакину тоном большого знатока:
– Знаете, я бы на вашем месте чуточку прищурил левый глаз.
Где он там глаз разглядел, в этом белом разливе?
Но художник, довольный замечанием, ответил:
– Вы правы, мой юный друг. Я уже давно подумываю об этом. Такая деталь придаст моему образу еще большую выразительность.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 36
