первой раздавалось ритмичное металлическое клацанье, из-за другой – что-то шипело, скрежетало и пыхтело.
– Куда?! Что же выбрать?!
Грызлобич бросился к двери с изображением головы, распахнул ее и нырнул в помещение.
Ему предстала небольшая узкая комната, все пространство в которой было заполнено рыжеватой мыльной пеной.
В нос мистеру Грызлобичу ударил сладкий запах парфюма и глаза его тут же заслезились.
Вдоль стен на вращающихся креслах с наполовину откинутыми спинками сидели недружелюбного вида господа с одинаковыми, выкрашенными в рыжий, вздернутыми кверху прическами, похожими на огоньки свеч. Так они хотели думать, но на деле работа цирюльника не была завершена, и их головы напоминали обгрызенные кем-то кочерыжки морковок.
Сам цирюльник, худосочный сгорбленный старик в фартуке, являлся обладателем тяжелых громоздких очков, впечатляющей лысины и не менее впечатляющих фигурно подкрученных бровей. Обе руки ему заменяли протезы с жуткого вида брадобрейскими насадками: ножницами, клещами, зубастыми гребешками и опасными бритвами.
Появление незваного гостя вызвало синхронный поворот десятка рыжих голов и кривой бурый оскал приводившего их в порядок мастера.
– Что за вторжение, хотел бы я знать?! – прорычал цирюльник. – Это закрытый шевелюриманс!
На лицах членов банды Свечников появились признаки того, что рыжих в этот миг посетила одинаковая мысль. То, на чем они сидели, застыло в одном мгновении от того, чтобы быть оторванным от кресел.
– Прошу прощения, господа! – воскликнул Грызлобич. – Обстоятельства… Побег…
Не успел он договорить, как в комнату ворвалась…
– Зубная Фея! – единодушно выдохнули Свечники, а цирюльник мгновенно спрятал оскал и попятился к стене.
Зубная Фея застыла, и все кругом застыло также. Даже мыльная пена, казалось, прекратила клубиться. Стало так тихо, что Грызлобич услышал, как в жилетном кармане одного из Свечников тикают часы.
К Зубной Фее подплыл нежно-рыжий лоскуток пены. Повисев перед лицом незваной гостьи, он медленно и лениво коснулся ее очков, и тут одновременно десятеро Свечников выхватили из карманов револьверы и повскакивали со своих мест. Точнее они попытались это сделать, но, учитывая удерживавшие их ремни, лишь дернулись.
– Стреляйте! – закричал один из них. – Стреляйте в нее!
Оценив свои шансы, Зубная Фея рванулась к выходу и исчезла в коридоре.
Свечники один за другим высвободили пряжки ремней и под возмущенные вопли цирюльника «Берегите прически, господа! Берегите прически! Они не доделаны!» ринулись за ней.
Оглядев опустевшую цирюльню, мистер Грызлобич хмыкнул. Бросил самодовольный взгляд на поникшего мастера.
– Что ж, мистер Крюкариус, к вам довольно сложно попасть, – сказал он и снял шапокляк. – Какое счастливое стечение обстоятельств.
Вальяжно усевшись в одно из опустевших кресел, Грызлобич поправил черную бархатную маску с прорезями для глаз и добавил:
– Сегодня неплохой день, чтобы освежить прическу, вы не находите? – И сам себе ответил. – Да, просто восхитительный день!
…Выйдя от мистера Крюкариуса, Грызлобич нехотя надел шапокляк на голову, чуть примяв великолепную и крайне модную в злодейских кругах стрижку, и уже направился было к лестнице, когда до него вдруг донесся топот шагов.
Топот приближался.
– Она не могла так быстро… – начал было он, и тут понял, что времени для рассуждений не осталось.
Мистер Грызлобич рванул к двери с вывеской. Распахнув ее, он влетел в полутемную комнатушку, в которой было так тесно, что беглец сразу же ощутил, как сдавило ребра.
В воздухе висели клубы горячего пара, со всех сторон скрипели, сокращаясь, механические конечности. На незваного гостя уставились десятки светящихся ламп-глаз.
«Ноги, лапы и хвосты» представляла собой мастерскую по изготовлению и ремонту домашних питомцев. Собаки-автоматоны, кошки-автоматоны, лемуры-автоматоны (давно вышли из моды), даже пауки-автоматоны. Кого здесь только не было…
У верстака сидели двое. Один – хозяин лавки Джозиус Штерн – возился с шестеренками в развороченном брюхе механической рыбы на колесиках. Рядом с ним в кресле с удобством расположился паромеханик мистер Мунк – на нижнюю часть его лица было надето громоздкое курительное устройство, из раструба которого вырывались сизые дымные колечки.
Оба повернулись к мистеру Грызлобичу.
– Вы пришли забрать заказ? – спросил Джозиус Штерн.
– Где она?! – воскликнул Грызлобич, озирая заставленные деталями и автоматонами разной степени готовности стены.
– Кто?
– Труба! Я знаю, она была где-то здесь…
Паромеханик и хозяин лавки недоуменно переглянулись.
Грызлобич не стал дожидаться ответа. Он подбежал к дальней от двери стене и принялся раздвигать в стороны вешалки с висящими на них питомцами-автоматонами.
– Что вы делаете?! – возмущенно выдохнул хозяин мастерской.
Грызлобич не ответил. Кряхтя и пыхтя, как паровой котел, он оттащил в сторону здоровенного механического паука.
– Ага!
В стене обнаружилась тяжелая круглая крышка с вентильным запором. Грызлобич крутанул колесо и открыл ее. После чего, приподняв шапокляк, бросил «Хорошего вечера господа!» и нырнул в черный зев трубы.
Почти сразу же, как он исчез, дверь снова распахнулась, и в мастерскую влетела Зубная Фея.
– Где он?! – воскликнула она. – Куда он подевался?!
Оба механика, не сговариваясь, поглядели на отверстие в стене.
Зубная Фея подбежала к нему и заглянула в темноту трубы.
– Куда она ведет?
– Эм-м… мисс… – ничего не понимая, выдал мистер Штерн и поглядел на приятеля.
– Она ведет на свалку металлолома «Шротт», – ответил мистер Мунк. – Но что…
Зубная Фея достала из кармана пистолет, стреляющий пулями-ампулами, и, не говоря ни слова, исчезла в трубе.
– Это была… – начал мистер Штерн.
– Вероятно, – ответил паромеханик Мунк. Поднявшись из кресла, он подошел к трубе и закрыл крышку. – Вот ведь неожиданность!
– Кому скажешь – не поверят!
***
Убийца часто возвращается на место своего преступления. Но что ему там может быть нужно? Дозамести следы? Ностальгия? Желание быть пойманным? Или же ощущение собственного всесилия: поглядите на меня! я сделал это! и я не понес наказания! Кто знает, что происходит у убийцы в голове, кто знает, что за крючки тянут нити, поднимающие руку с ножом…
Точно известно одно: переулок Морлокк был тем местом, куда любой уважающий себя убийца просто обязан был вернуться. Эти обветшалые стены, черные тупики и запах плесени… м-м-м… дом, милый дом. А для маньяка, взявшего себе имя этого переулка, здесь так и вовсе дышалось легче и
