из нас по очереди ведет игру, и в последний раз, когда мы собирались вместе, я вел свою.
— У тебя ужасное покерное лицо, — говорит Дарио с озорной ухмылкой, засовывая очередную фишку в растущую кучу. — Я повышаю ставку еще на сто тысяч.
— Отвали, — ворчу я.
У меня полоса неудач, а они все получают от этого удовольствие.
Дамиано тоже хмурится, а когда Ренцо и Франко вскидывают руки, чтобы выйти из игры, Дарио хихикает.
Дамиано сужает глаза, глядя на Дарио. — Если я поймаю тебя на жульничестве, то прольется твоя кровь.
— Я никогда не жульничаю.
— Точно, — бормочу я. Зная, что у меня дерьмовый расклад, я пасую. — Мне нужно выпить.
Карло отходит к бару и наливает бурбон, а Дамиано отвечает на ставку Дарио.
Двое мужчин некоторое время смотрят друг на друга, прежде чем Дарио добавляет еще две фишки.
— Пошел ты, — бормочет Дамиано, выходя из игры.
Дарио начинает смеяться, собирая фишки, что заставляет Дамиано потребовать: — Покажи нам свои карты.
Дарио переворачивает карты, и это самый дерьмовый расклад, который я когда-либо видел.
Я устремляю на друга свой опасный взгляд. — Ты хочешь умереть?
Дарио только пожимает плечами. — Все дело в покерном лице, брат.
— Как у вас всех дела? — спрашивает Ренцо, засовывая в рот крендель.
— Занятно, — отвечает Франко. — Я купил новые принтеры, так что деньги снова идут потоком.
Печать фальшивых денег - это то, на чем держится большая часть прибыли Франко.
— На моей стороне все спокойно, — замечает Ренцо.
— Твоя партия оружия прибудет на следующей неделе, и тогда тебе будет чем заняться, — говорю я, забирая у Карло стакан с бурбоном.
Улыбка расплывается по лицу Ренцо. — Спасибо, черт возьми.
Дамиано смотрит на меня, и, увидев серьезное выражение в его глазах, я спрашиваю: — Что у тебя на уме?
— Один из твоих людей должен мне полмиллиона.
Господи.
— Кто?
— Джорджио Романо.
Гребаный ублюдок.
Мой взгляд перебегает с Дамиано на Ренцо, потом на Франко, а затем на Дарио. — Он еще кому-нибудь должен?
Остальные трое качают головами.
Я обращаю свое внимание на Дамиано. — Он - проблема, которой я сейчас занимаюсь.
— Я послал своих людей наказать его.
Мои глаза сужаются. — Куда?
— В его дом.
Виттория.
— Они и пальцем не должны тронуть его сестру, — приказываю я.
Дамиано поднимает бровь, и в его темно-карих глазах вспыхивает любопытство. — Почему?
Дамиано - наименее снисходительный из всех нас. Для него не проблема убить всю семью за грехи одного.
Зная, что могу доверять мужчинам в комнате, я признаюсь: — Я сделаю ее своей женой.
За столом воцаряется тишина, в которой можно услышать, как падает перышко. Все четверо смотрят на меня в шоке, но Дамиано первым приходит в себя от бомбы, которую я только что на них скинул.
Он бросает на меня недоверчивый взгляд. — Ты женишься?
— Да, но свадьбы не будет, потому что Виттория не знает, так что приглашений не ждите. — Желая убедиться, что с Витторией все будет в порядке, я говорю: — Позвони своим людям и проследи, чтобы они не трогали мою будущую жену.
Уголок рта Дамиано приподнимается, когда он достает из кармана свое устройство: — Никогда не думал, что ты заставишь женщину выйти за тебя замуж, — говорит он и, набрав номер, бормочет: — Не трогайте сестру Романо, когда будете наносить ему визит.
Он выслушивает все, что говорит его собеседник, а потом вздыхает. — Кто? — Наступает пауза, после чего он бормочет: — Приведи ко мне Вито.
Когда он заканчивает разговор и кладет аппарат на стол, то бормочет: — Они уже были у Романо.
Я глубоко вдыхаю воздух. — И?
— Вито толкнул ее, но она жива.
Гнев белым пламенем разгорается в моей груди, когда я поднимаюсь на ноги.
— Куда ты идешь? — спрашивает Дарио.
— Убедиться, что с моей женщиной все в порядке. — Я бросаю взгляд на Дамиано. — Оставь Вито здесь. Я разберусь с ним, когда вернусь.
Он поднимается на ноги и бормочет: — Я иду с тобой.
Франко, Ренцо и Дарио тоже встают, а Дарио говорит: — Никто из нас этого не пропустит.
Этот инцидент не повлияет на отношения между мной и Дамиано, но я не могу обещать, что Вито доживет до следующего дня.
Когда мы все выходим из комнаты, Дамиано говорит Карло: — Когда Вито приедет, пусть подождет нас.
— Да, босс.
Мы все выходим из дома, и, видя, что машина Дарио припаркована позади наших, я говорю: — Дарио, ты за рулем.
Я сажусь на пассажирское сиденье G-Wagon, а Дамиано, Франко и Ренцо забираются на заднее.
Когда Дарио заводит двигатель, я называю ему адрес. Вдруг из динамиков звучит опера, и я бросаю на Дарио взгляд «что за хрень».
Он убавляет звук до нормальной громкости, а потом говорит: — По дороге сюда я заслушался.
— Под оперу? — спрашивает Ренцо. — Ты чертовски странный.
— Спасибо, — говорит Дарио шутливым тоном.
— Это был не комплимент, — бормочу я.
Пятнадцать минут спустя, когда Дарио останавливается перед домом Виттории, я не жду, пока он выключит двигатель. Я вылезаю из машины и на полпути к дому слышу за спиной шаги моих друзей.
Я стучу кулаком во входную дверь и через мгновение слышу, как Виттория спрашивает: — Кто там?
— Анджело.
Она бормочет что-то, чего я не могу разобрать, и открывает дверь. Как только ее взгляд падает на нас пятерых, она вскрикивает и снова пытается закрыть дверь.
Я быстро подставляю ногу и распахиваю ее.
Виттория пошатывается, отступая назад, ее черты лица напрягаются от тревоги. — О, Боже. Я не знаю, что сделал Джорджио. Я не имею к этому никакого отношения, — бормочет она. — Его здесь нет.
Я хватаю ее за плечо и, оглядывая ее тело, вижу синяки на руках и ногах.
Дамиано тоже замечает синяки и говорит: — Они старые, Анджело.
Виттория хромает назад, чтобы отойти от нас, когда мы все входим в ее дом, и это заставляет меня рявкнуть: — Какого черта ты хромаешь?
— Я наступила на битое стекло, — хнычет она, ее глаза полны ужаса и блестят от слез.
Не думая, а просто реагируя, я бегу к ней и, подхватив ее на руки, несу к кухонному столу, который виден из фойе.
Ее глаза смотрят на меня, и она издает страдальческий писк. Я чувствую, как сильно она дрожит, и, когда я опускаю ее на стол, она хватается за мои бицепсы, чтобы удержать равновесие.
Я наполовину склоняюсь над ней, упираясь руками по обе стороны ее бедер, и мои глаза встречаются с ее глазами. Мой голос наполнен огнем и серой, когда я спрашиваю:
