волосатыми ушами, рядом с которыми вьются рыжеватые пейсы.
– Наши враги, враги Рейха, призывают бойкотировать Олимпийские игры в Берлине, – продолжал ораторствовать штаммфюрер. – Им нужен повод! Наша задача – не дать евреям ни малейшего шанса использовать спортивные игры как оружие против идей национал-социализма.
В мыслях Отто к еврею, клеящему провокационную табличку на витрину кондитерской, прибавился второй еврей-фотограф, этакий проплаченный журналист, налаживающий свой еврейский фотоаппарат, чтобы сделать фотоснимок и отправить в Олимпийский комитет для срыва Олимпиады. Отто сжал кулаки в бессильной злобе и очень захотел немедленно бежать к Оттилии или ее матери с предупреждением о возможных провокациях. Представил себе, как даже среди ночи сможет подкараулить врагов у кондитерской Шмук, помешать коварным замыслам, а то и задержать врагов и сдать полиции.
– Задача, которую ставит перед нами фюрер, – продемонстрировать миру новую, возрождённую и – главное – миролюбивую Германию. Мы затмим все предыдущие игры и по размаху соревнований, и по числу участников и зрителей.
Нам предстоит участвовать в осуществлении этих замыслов. Вы знаете о развернутых масштабных строительных работах в нашем городе. И прежде всего о реконструкции спортивного комплекса «Олимпиа-Парк», возведённого еще в преддверии несостоявшихся VI Олимпийских игр. В комплексе возводится стадион на 90 000 мест, отдельный хоккейный стадион, манеж для верховой езды, плавательный бассейн, открытая спортивная арена и Олимпийская деревня на 140 домов. Работы в разгаре. Наша задача – вынос строительного мусора и благоустройство территории. Конкретные объекты для работы станут известны уже завтра. Так что завтра сбор после уроков здесь же, но в рабочей форме одежды. Будьте готовы засучить рукава и потрудиться, как этого требует от нас наш народ и наш вождь Адольф Гитлер. Хайль Гитлер!
Все подскочили, выбросили руку в приветствии.
Через пять минут Отто уже крутил педали старенького велосипеда по Фридрихштрассе в сторону Жандарменмаркт. Весенний воздух был полон ароматом распустившихся липовых листочков, приятно щекочущим ноздри, сменяя привычный зимний запах дыма угольных печей берлинских квартир.
Сегодня двухколесный семейный транспорт был в распоряжении Отто, он делил велик с младшей сестрой под строгим контролем родителей. Отец Отто – Рихард Шульц служил архитектором в ведомстве Альберта Шпеера. Мать – Брунхильда работала у самого Бальдура фон Шираха, фюрера «Гитлерюгенда» в машинописном бюро. Никакого значения для отношения к Отто в коллективе организации ни место работы матери, ни тем более отца не играли. Среди одноклассников были дети и старших офицеров вермахта, и даже элиты немецкого общества – офицеров «СС». Отто мечтал когда-нибудь, так же, как эти тевтонские рыцари, получить черный кортик офицера «СС» 9 ноября, в годовщину подавленного баварской полицией и рейхсвером «путча Гитлера-Людендорфа» в 1923 году. Представив, как ему – СС-анвертеру[3] вручает кинжал сам рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, крепко вцепился в руль велосипеда и ускорил вращение педалей. Вот он, Отто Шульц, берет оружие двумя руками, подносит ко лбу, как распятие… В этот момент, потянув двумя руками руль на себя, пытаясь прикоснуться холодным металлом к разгоряченной мечтами голове, Отто на секунду закрыл глаза и, наехав на бордюр, звучно шлепнулся с велосипеда.
Стоящие на тротуаре две особы в синих юбках Союза немецких девушек захихикали. Отто встал, отряхнул форму и нахмурил брови в их сторону. Девчонки засмеялись в голос.
Отто с сердитым видом вновь влез на своего двухколесного скакуна и быстро удалился под звуки звучащего вдали военного марша и топот маршевой колонны.
Пересек Унтер ден Линден, потом Берен Штрассе, повернул на Францёзише штрассе, где рядом с большим заведением «Борхард» приютилась кондитерская Шмуков.
Уже подъезжая, снизил скорость и зорко оглядел окрестности в поисках затаившегося коммуниста или еврея с фотоаппаратом. У входной двери спешился, прислонил велосипед к стене и подошел к витрине. Пару минут любовался выставленными сладостями: разнообразными пирожными, эклерами, ягодными тортиками и тающими во рту маленькими безе. Вспомнив, ради какой великой цели здесь, Отто нахмурил брови и вгляделся в глубь витрины. За прилавком Барбара Шмук обслуживала покупателя. Оттилии видно не было. Отто оглядел стекло. Никаких провокационных надписей или вывесок. Постоял минуту в раздумье, затем решительно вошел внутрь. Густой аромат ванили и свежей выпечки мягко обволок лицо, вполз через ноздри и уютно расположился в легких, мгновенно успокоив ритм бьющегося между ними сердца.
– До свидания, хэрр Грубер, заходите еще к нам, всегда рады! – прощалась Барбара с пожилым господином в видавшем виды, но все же приличном костюме.
– До свидания, фрау Шмук, – господин приподнял шляпу над головой в прощальном приветствии и пошел к выходу, как-то неодобрительно взглянув на юношу в форме «Гитлерюгенд».
Отто осмотрел форму, расценив этот взгляд пожилого господина как адресованный последствиям недавнего падения с велосипеда. На всякий случай отряхнулся еще раз.
– Добрый день, молодой человек! Что вам сегодня? Эклер? – поинтересовалась Барбара приветливо.
– Добрый день, фрау Шмук! – Отто взглянул в сторону шторки, отделяющей торговую зону кондитерской от подсобной. Показалось, что уловил какое-то движение. Вероятно, сейчас Оттилия должна выйти и вынести товар.
Фрау Шмук перехватила взгляд Отто и улыбнулась.
– Так что сегодня? С ванильным кремом или шоколадным?
– Я… Да…
– Да, что? С ванильным или шоколадным?
– С ва… с шоколадным… Да. Спасибо. Один.
Отто протянул фрау Шмук несколько пфеннингов.
– Выбирай! – фрау Шмук сделала жест в сторону прилавка со сладостями.
Отто ткнул пальцем в первый же с краю. К вкусному запаху снаружи и внутри себя он адаптировался. Он здесь не для эклеров! У него – миссия!
Фрау Шмук взяла серебрянными щипчиками аппетитное лакомство, положила в тончайшую скрипучую бумагу и протянула Отто. Даже не предложила обычную в таких случаях картонную коробочку, зная, что эклер будет уничтожен немедленно. Она улыбалась.
Отто принял из рук Барбары вожделенное пирожное, с достоинством поблагодарил и отошел в сторону, где стояли два круглых столика для таких же сладкоежек. Эклер растворился в мгновение. Отто не хотел, чтобы кто-то увидел его за этим занятием. Сладкое пирожное – слабость. Будущий офицер СС должен быть воздержан от таких способов ее проявления.
Вытер губы салфеткой и снова с надеждой взглянул на шторку. Теперь уже сомнений не было, шторка качнулась и с подносом сладких проявлений слабости появилась она. Оттилия грациозно поставила поднос с обратной стороны прилавка и принялась пополнять истощенное за утро его содержимое. Она была в клетчатом платье и белом фартуке, на котором красовались пара свежих пятнышек ягод и шоколада.
– Добрый день! – дежурно приветливо, как и любому другому посетителю, сказала Оттилия.
– Добрый день, фроляйн Оттилия! – придав голосу офицерскую солидность, ответил Отто.
Из-за нее, но в большей степени из-за снова выскакивающего из груди сердца, он не услышал дежурных ноток в словах Оттилии. Ее голос
