из-за этого я и задержался в Уфе. Второе: профессору ты понравился, а он своеобразный человек, с ним сойтись трудно. Любит много говорить, что не всякий выдерживает, но с ним ты будешь редко общаться, если только при совсем экстренных случаях. Ещё, он попросил в обязательном порядке тебе выделять время для общения со штатным психологом. Не знаю, зачем, но это решаемо. В личное время – пожалуйста. Что ещё…
– Спасибо, – ответил Рок, усаживаясь за стол.
Монолог друга оказал сильное воздействие. Впервые, без просьб к Року пришли на помощь. Решили проблему, которая могла кардинально изменить жизнь, а может и просто поставить крест на дальнейшей карьере.
В Конфедерации строгие законы. Убийство стоит в одном ряду с тяжелейшими преступлениями и пусть он защищался, и пусть на него напали, но он, обладая специальными навыками, лишил жизни человека. Закон такой, что поделать. Дать отпор ворвавшемуся в жилище – право по закону. Можешь, не спрашивая, открыть огонь из оружия, а если его нет, то применить все имеющиеся знания и умения для защиты своих близких, себя, своего жилища от посягательства. Мой дом – моя крепость, гласит закон. Но на улице – другое. На открытом пространстве можешь убежать, можешь позвать на помощь. Много всего можно сделать, чтобы избежать неосторожного убийства. Вот тут-то и возникают трудности.
«…почему вы не убежали, у вас же была такая возможность?!», – распылялся как-то адвокат одного из убитых бандитов.
Всю ночь перед отъездом Рок листал ленты порталов юридического содержания, морально готовясь к трудностям. Для себя отметил, что в судебную практику постепенно вводится использование беспристрастных алгоритмов выявления причастности к преступлению – датчиков правды. Их по непонятной причине называли: «Полиграфы», но суть не меняется. Перечень обязательных вопросов установлен в законе и обе стороны: защиты и обвинения готовят ещё по пять вопросов к обвиняемому в особо тяжком преступлении и по результатам ответов выносится вердикт: виновен или нет, а суд, с учётом личности виновного, назначает наказание.
– Не благодари, не надо, – продолжил Виталий, – я помню, что ты для меня сделал. И рад, что помог. Но учти! Тебе год лучше не появляться в Уфе. В принципе, это всё, что хотел сказать. Так что, отдыхай и не волнуйся, а то, прям, хмурый такой стал, как меня с охранником увидел. Думал, за тобой пришли?
– Нет. Но насторожился. Всё как-то быстро произошло.
– Ага, насторожился. Я так и хотел тебя одёрнуть, чтобы глупостей не делал, а то бросишься в бега. Понимаю, тебе не впервой по тылам врага в одиночку сотни километров наматывать, но сейчас мирная жизнь. Друзья своих не сдают. Кстати, предлагаю сразу вместо полугодичного срока, отбыть на объекте год.
– Согласен.
– Даже не спросишь, что за объект? Или тебе всё профессор успел рассказать?
– Объект не военный. Научная лаборатория, но скорее – обсерватория. Не понимаю, зачем такая секретность? О ней, небось, все кому ни лень знают. Такой объект не утаишь.
– Секретность тут важна, друг. Объект – научная обсерватория, как правильно заметил, занимается поиском внеземной жизни, ну или сигналов от серых человечков. Но, как подозреваю, это не основная задача научных умов. Я и сам толком не знаю, но намекнули не вникать в суть их работы и подобрать людей с подтверждённым гражданством, и главное – бывших военных, которые не понаслышке знают, что такое режим секретности и готовы исполнять приказы. Замечу, беспрекословно исполнять любые приказы. Мне так и сказали.
– Вплоть до приказа о ликвидации охраняемого объекта? – предпоследней фразе Рок действительно удивился. Что такое могут изучать учёные умы, если в случае опасности раскрытия информации, их предстоит ликвидировать. Ну, разрабатывают новые, пока находящиеся в теоретических выкладках способы передачи данных, но этим занимаются, считай, все государства, у кого только осталась возможность вкладываться в фундаментальные разработки.
– Не смеши. Мы частная охранная контора, выигравшая тендер на охрану объекта. В наши полномочия такие задачи не входят. Внутри своя охрана, но в случае нападения или агрессии, весь штат переходит под руководство местного начальника охраны внутреннего периметра. Кстати, специально чтобы представить тебя ему, я и поспешил вас догнать.
– Такой суровый тип?
– Как сказать, Рок. Я с ним пару раз пересекался, пока согласовывал сроки, границы полномочий: когда самим принимать решение, когда вызывать полицию, когда только наблюдать, закрыв глаза, и он мне показался чересчур педантичным, излишне следующим приказам и инструкциям. В однообразной, мало изменчивой обстановке – это хорошо. Не забиваешь себе голову придумыванием алгоритмов действий, а следуешь инструкции. Но в быстроменяющейся, экстренной ситуации, когда ни в Уставе, ни в инструкции ситуация не прописана, он теряется.
– Откуда такие интересные сведения? – удивился Рок откровению. Характеристика, фактически будущего прямого начальника, озадачила.
– Не только обо мне, о тебе, наводили справки, искали скелеты в шкафу, составляли полные психолого-психиатрические выкладки, изучали медкарты и прочее. Что я тебе рассказываю прописные истины?! Но и я своими силами кое-что смог узнать и делюсь с тобой. Твой опыт, как одиночных, так и групповых выходов. Опыт выживания на чужой территории, в экстремально тяжёлых условиях, может пригодиться.
– Подсказали найти меня или сам догадался? – вопрос напрашивался. Неспроста всё-таки бывший сослуживец, после стольких лет, нашёл Рока.
Виталик замер и выдержав паузу, кивнул.
– Настоятельно рекомендовали включить в штат кого-нибудь из бывших разведчиков-диверсантов с опытом боевых выходов. Я вспомнил о тебе. Доложил по инстанции, что есть такой человек, с опытом, тем более служили вместе. Твою кандидатуру одобрили, и я договорился о встрече.
– Не твои ребята меня сопровождали в тот вечер?
– Нет.
«Так легко попал на крючок органов безопасности! Столько выполненных заданий, столько возвращений,
