не захотели.
На территорию дома вошли трое стражников. Десятник и два подручных. Вид вальяжный, самоуверенный, смотрят, как хозяева жизни.
Мы сидели возле пролома в стене и прекрасно видели, как они прошли.
— Господа, — подошли они к нам, — Дамы. На вас поступила жалоба. Это ваш дом?
— Что за жалоба? — спросил я, продолжая спокойно жевать, что страже, разумеется, не понравилось.
Я говорил, что стражу уважали? Это правда. Как и то, что её боялись. Ну или использовали в своих нуждах, в зависимости от того, по какую сторону социального неравенства находился человек.
— О похищение двух людей.
— Нагло врут, — ответил я.
— Мы должны проверить дом.
— Боюсь, это невозможно. — покачал я головой.
— Боюсь, я вынужден настаивать. — посмотрел на меня с угрозой стражник.
— Да? — глянул я в ответ.
Отодвинув от себя тарелки, я встал из-за стола и прямо через пролом вышел наружу. Стражник попятился. Внезапно для себя он обнаружил, что я его на голову выше, и раза в два шире в плечах. Да и рожа у меня зверская. Сам не люблю на неё смотреть, чего уж о других говорить.
Когда же взгляд мужчины упал на до этого невидимый знак мастера, он и вовсе, переосмыслил разом весь аспект бытия и дальнейшую эскалацию конфликта.
— Настаивать будешь? — спросил у него. — Я вот буду. Очень хочу узнать, кто подал жалобу. Как зовут этого человека?
— Не имею права разглашать, — сглотнул стражник.
Кажется, его тупо развели.
Чтобы понимать происходящее, надо хорошо разбираться в законах, как писаных, так и нет. Естественно, похищать никого нельзя. Но если в твой дом проникли посторонние, то делать ты с ними можешь, что хочешь. Лишь бы другим горожанам беспокойства не доставить и сам город не разрушать. Иначе получат обе стороны.
Ну а дальше начинались частности. Этот мужчина — десятник. Не рядовой стражник, а уважаемый человек, с определенной властью и правом задерживать всех, кого захочется. Только вот я тоже десятник и могу послать его лесом. А ещё я охотник, с достаточно высоким рейтингом, что имеет доступ к третьему лагерю. То есть я элитный практик, который поставляет в город ценные специи и щедро пополняет казну, что тоже добавляло определенные преференции. К примеру, задержать меня могли, только если я кого-то прямо на улице в фарш порублю. Все остальные претензии решались через гильдию охотников. Которая своих защищала, но и карала по всей строгости, в случае вины. Могла и изгнать всяких дебоширов, чтобы не портить общую репутацию. На этом нюансы не заканчивались. Я ведь ещё и мастер, что по значимости чуть выше, чем элитный-охотник. У десятника тупо ни сил нет, чтобы задержать, ни полномочий.
У меня его допрашивать тоже полномочий нет. Зато сила есть. Потому что здесь такое общество, где разрешены дуэли, как способ решения конфликтов. Обычно бьются до первой крови, но есть вариант драться и до смерти. Правда, стоят они дорого. Семья Тон не хочет терять ценные кадры, поэтому в случае убийства, победитель должен выплатить трёхмесячный оклад убитого. Ну или грохнуть обидчика бесплатно, но тайно, что для практика уровня мастера тоже не проблема.
Эти и другие нюансы заставляли десятка взглянуть на ситуацию под совсем другим углом.
Неизвестно, что было бы дальше, но тут перед нашим домом остановилась карета, откуда вышла Ингрид. Стражу она увидела, как и пролом в доме, нахмурилась и подошла к нам.
— Проблемы? — спросила у меня.
— Да нет. Ночью к нам воры пробрались и вот доблестный стражник утверждает, что мы их похитили. Наверное его кто-то ввёл в заблуждение, и, конечно же, он ни в коем случае не получает взятки, тем самым предавая непорочную репутацию стражи.
— Госпожа Ингрид… — натурально заблеял мужчина. — Вышло недоразумение.
— Недоразумение? Вы, недоросли, совсем мозги пропили? Свалили нахрен отсюда. Побежали к своему сотнику и доложили о провинности. Я сегодня к нему зайду и спрошу, что за беспредел его люди устраивают.
Стража испарилась так быстро, что я заподозрил их во владение соответствующим таинством «уносить ноги».
— Я не помешала? — спохватилась женщина, — У тебя на них планы были?
— Нет, — качнул я головой, — Скорее развлекался.
— А, тогда ладно, — понимающе кивнула она, — Воры говоришь? Совсем берега попутали. И не смотри на меня так, мой отряд слишком хорошо зарабатывает, чтобы мелочиться и давать наводки.
Аргумент.
— Я и не смотрю, — сделал невинное лицо, на что Ингрид закатила глаза.
Умная женщина. Раз мгновенно просчитала, что воры к нам не просто так заглянули, а по наводке и что подозрение может пасть на её отряд. Не то, чтобы повод есть. Об успехи похода мы не болтали, но практики такие люди, что могли и спалить, что мы в рюкзаках несем.
— Разговор есть. Но теперь не знаю, уместно это или нет. Можем перенести. — сказала Ингрид.
— Я сейчас свободен. Можем дома переговорить, но там с мебелью беда.
— Давай дома, чтобы никто не подслушал. Недавно купили? Серьезными людьми стали. — хмыкнула она.
— Ага. Мебель заказали, но ещё не привезли. Сегодня мастера зайдут, начнут ремонт делать.
— Ох, это дело такое, — покачала она головой, — Не гуманное к нервам. Курить то у вас можно?
— Можно.
Вскоре мы стояли в отдельной комнате, Ингрид курила трубку, открыв окошко и посматривала на меня.
— Перед тем, как озвучу тему, скажи, много вы добычи принесли?
— Полтора килограмма смолы и мелочевку, — подумав, ответил я.
— Полтора килограмма… — удивленно покачала головой она, затянулась и выпустила клубы дыма. — В первый же заход. Явно спланированная акция, с учетом ваших слабых и сильных сторон.
— Ну, мы готовились, — улыбнулся я извиняюще, мол, само как-то так вышло.
— Я навела о вас справки. — призналась Ингрид, — Всего за два года поднялись с самого низа. Во всех лагерях работали по редким, труднодоступным, прибыльным местам. Заработали не только тысячи тонгов, но и определенную репутацию. Вся четверка отучилась в школах и, что-то мне подсказывает, вскоре вы рассчитаетесь с долгами, станете полностью свободными. Это, кстати, всё легко про вас разузнать, так что не удивительно, что воришки заглянули. Не обязательно интендант сдал. — легко догадалась она, о чем мы думали.
— Мы ему не говорили о добыче.
— Наивные. Рупхерт за сотню метров все специи определяет, что к крепости приближаются. Хм… Я никого не обвиняю, но некоторые люди… Обидчивые, скажем так. И любят контролировать всех вокруг.
— Я тебя услышал.
А что тут ещё скажешь. Домыслы — это не факты. Рупхерт мог и правда обиду затаить. Ну или не обиду, а легкое раздражение на новичков-охотников на «его» территории. Также он мог послать
