узнать одну вещь. Я не от нотариуса.
— Что вы хотите?
Саша быстро рассказала историю смерти Вито Пальма.
— Никогда не слышала этого имени.
— Он не приходил к вашему отцу?
— К нему многие приходили. За долгами. Отец последнее время пристрастился играть в карты на деньги. Но он никому не открывал.
— От чего умер ваш отец?
— Он умер в одиночестве. В своей постели. То, чего он больше всего боялся. Родители давно разошлись, отец жил отдельно.
— Как вы узнали?
— К нему приходили из социальной службы. Отец не открыл, и они позвонили нам, у нас был второй ключ от его квартиры.
— А что сказано в заключении о смерти?
— Отец перепутал таблетки. Не похоже на папу, он, конечно, был игроком, но в своем уме.
— Отец никогда не рассказывал о кемпинге на море, где он был еще молодым парнем?
— Как странно, что вы спросили. Он никогда не рассказывал, но за пару дней до смерти, когда я звонила, отец сказал, что его расспрашивали о старых временах, как будто он что-то помнит спустя шестьдесят лет. Меня смутило, что отец показался встревоженным.
— Ему звонил мужчина или женщина?
— Не знаю. Он не говорил. А через два дня его нашли мертвым.
— Он не называл имя Вито Пальма? Может, это Вито звонил?
— Я так поняла, что звонил незнакомый человек. Мне еще показалось… что вещи в папиной квартире не на своих местах. Но я не уверена. Просто папа был очень аккуратным, до щепетильности. А в квартире был беспорядок.
— Он не получал посылку незадолго до смерти?
— Получил. В мусоре лежала коробка, но упаковки нигде не было, поэтому я не знаю, откуда пришла посылка.
— И что в ней было, не знаете?
— В коробке был нож. Обычный, столовый.
— Вы сохранили нож и коробку?
— Нет, мы все выбросили. Весь мусор. Уже давно.
Саша поблагодарила женщину и нажала на отбой.
Фиона смотрела на нее, еще больше побледнев.
— Нож… помнишь, я говорила, что у Вито был пистолет, а у Джузеппе нож…
— Итак, вас было пять юных сыщиков. Двое мертвы. — Лапо прищурился. как он делал всегда, когда сосредотачивался. мы не узнаем, как произошла передозировка таблеток, но две смерти — это уже звоночек.
— Что же делать? — Губы у Фионы дрожали.
— Прежде всего запирать дверь. Больше никаких распахнутых дверей, синьора. А лучше поживите пока у детей или у знакомых.
— Я никого не буду стеснять, — поджала губы Фиона. — Не хочу, чтобы дочь узнала об этой истории.
— Вы можете пожить у меня. Меня вы точно не стесните. Дом достаточно большой.
Женщина упрямо качала головой.
— Тогда запирайте двери.
— Мы присмотрим, — сказала Саша. — Скоро приедет Роберто, это владелец замка напротив, тут два шага через улицу. И мы присмотрим.
— Пообедаем? Где тут лучше всего кормят? — Лапо и Саша попрощались с Фионой, проконтролировали запирание двери.
— Я зайду вечером! — крикнула Саша через запертую дверь.
— Синьора, кто бы не приходил и не спрашивал о старых временах — не открывайте, — добавил Лапо.
— Я еще в своем уме, — буркнула Фиона. Чувствовалось, что с одной стороны ей приятна забота, с другой — тяготит вынужденное затворничество.
***
— Так ты живешь в замке Кастельмонте? — Спросил Лапо, когда они устроились за столиком энотеки. Вино он выбрал сразу же, им оказалось vermentino Сolli di luna. Соответственно под вино выбрали легкую пасту со сливочным маслом и шалфеем. На второе оба, не сговариваясь, заказали стракотто, внушительный кусок говядины, тушеный в густом соусе. И бутылку Брунелло ди Монтальчино под мясо.
Саша рассказала, как оказалась в Кастельмонте и почему живет в замке. Лапо кивнул.
— Ты очень четко сориентировался по поводу запоров на дверях и вообще быстро принимаешь решения. Даже нами уже покомандовал. У тебя тоже отец карабинер?
Лапо поперхнулся вином. — С чего ты взяла?
Саша пожала плечами.
— Нет, мой отец изучал историю, управлял хозяйством.
— Так ты винодел во втором поколении?
— Что ты, в первом. Я единственный в семье, кто этим занялся. Лоза была заброшена более века. Я очень рад, что удалось ее возродить.
— Ты словно принц, разбудивший Спящую Красавицу.
Лапо снова поперхнулся. — Интересное сравнение! Пожалуй…
Они разговаривали о Тоскане, о веселых детских воспоминаниях, о России и Италии, потом вообще о всяческих пустяках.
— Скажи, а почему ты решил нам помочь?
— Я с детства дружу с Симоной. И когда она позвонила и попросила съездить с вами на побережье, я согласился. Она ужасно извинялась, что просит об этом меня, но все прочие варианты отпали, да и мы с тобой уже познакомились, не пришлось бы везти совсем незнакомых людей. Но если честно, то меня не пришлось уговаривать! Эта история сразу заинтересовала, а чем дальше, тем более она захватывает. Знаешь, словно я открыл интересную книгу, и теперь не могу ее отложить, пока не узнаю, чем все закончится. Лишь одно беспокоит…
— Что именно?
— Я не специалист — не полицейский тем более. Но мне кажется, что вы с Фионой недооцениваете ситуацию. Она может быть опасна. Поэтому…
— Что?
— Сразу звони, если нужна помощь. Даже если буду занят, я найду способ помочь. Договорились? Oh, Dio! — Лапо хлопнул себя по лбу. — Я ужасно опаздываю, мы уже два часа обедаем, а у меня встреча!
Извинился, оплатил счет и умчался, озарив на прощание энотеку своей улыбкой.
Саша побрела в замок, а на телефон одновременно пришло два сообщения.
Одно от Лапо, который поблагодарил за компанию за обедом и извинился, что убежал. Второе от Симоны: «Они согласились на тесты. Завтра отправляют картину в лабораторию во Флоренции».
Саша, чьи мысли были заняты историей Фионы, не сразу сообразила, что речь идет о картине Липпи.
Осталось написать еще одно сообщение, инспектору Массимо.
Глава 8
День с утра казался идеальным. Саша и Массимо — инспектор полиции и друг Луки сидели под зонтиком уличного кафе в Эмполи, пили коктейль спритц и наслаждались теплым сентябрем.
— Ох, и достанется мне от вице-квестора (так называется ныне в Италии должность комиссара полиции)!
— А мы ему не скажем. Потому что мне тоже достанется, что я тебя загрузила.
Так ты узнал, что я вчера просила?
— А ты расскажи мне, что узнала от дочери Джузеппе Кавальканти.
— Чур, ты первый!
— Ничего хорошего я тебе не расскажу.
— То есть?
— Отравление супругов Бонетти посчитали несчастным случаем, уголовное дело не возбуждали. И никаких записей не осталось.
— А мы находили… в Лигурии, в других местах, даже в России.
— И такое бывает, но в этом случае нет ни
