на лице лейтенанта Кибрика появляется кислое выражение. – Он утверждает, что риск перехвата и уничтожения разведчиков слишком велик.
Я не знаю, какая муха и за какое место меня кусает, но следующая фраза как будто сама срывается с моего языка:
- А если в разведку отправлюсь я? Кое-какой опыт в этом деле у меня имеется, а господину майору не придется рисковать вверенными ему людьми, я ведь не числюсь в штате отряда.
- Зачем тебе это, Белов? – в голосе лейтенанта звучит искреннее непонимание. – Риск ведь действительно более чем велик, а что ты получишь в случае успеха? По карьерной лестнице не продвинешься, ты ведь не служишь в войсках или страже. Премию тебе майор, конечно, выпишет, но вряд ли она будет большой. А вот голову сложить на подходе к Александровке ты можешь очень даже запросто.
- В Александровке остались люди, которые мне далеко не безразличны. Кроме того, я до сих пор числюсь в штате охраны нашего каравана, и тихо отсиживаться в стороне, когда ему грозит опасность, будет прямым нарушением моего контракта.
Я не знаю, что толкает меня по собственной воле совать голову тигру в пасть, но почему-то я уверен, что оставшись с отрядом майора Горского, я подвергну себя куда большему риску, чем если буду действовать самостоятельно. Впрочем, и судьба нашего каравана мне тоже не безразлична. Игнат, Антон, да и другие бойцы из Динино, отнеслись ко мне совсем не так, как большинство моих дорогих односельчан, и мне бы искренне не хотелось, чтобы они погибли от рук бандитов.
- Странный ты, Белов, - задумчиво качает головой лейтенант. – Никто не посмеет упрекнуть тебя в бездействии после того, как ты провел сержанта Кротова через Змеиный лес. Вы ведь чуть не погибли, доставляя в город сообщение о нападении на ваш караван и об угрозе, нависшей над Александровкой.
- Может и так, господин лейтенант, но я всё же прошу вас поставить в известность командира отряда о моей готовности выступить в роли разведчика.
***
Коня мне выделили хорошего, и сейчас он ровно бежит бодрой рысью, быстро увеличивая отрыв от отряда майора Горского. Вещей у меня с собой самый минимум, а ночевать предстоит не в хорошо организованном военном лагере, а в сыром и холодном лесу, где уже отчетливо ощущается быстрое приближение зимы. Ночных заморозков пока ждать не стоит, но пройдет еще неделя-другая и из серых туч начнет срываться первый снег, да и сейчас уже, мягко говоря, не слишком жарко.
Относительным комфортом приходится жертвовать ради скорости. Каждый лишний килограмм снижает мою мобильность, так что от многого приходится отказаться. Я очень спешу. Что-то мне подсказывает, что любое промедление может привести к тому, что дальше торопиться будет уже некуда.
Докладывать майору о результатах разведки я могу двумя способами. При обнаружении чего-то важного я либо быстро возвращаюсь к отряду, если информацию необходимо доставить как можно быстрее, либо рисую на любом растущем рядом с трактом дереве приметный знак и закапываю на некотором расстоянии от него капсулу с запиской. Как вычислить точное место для тайника, естественно, оговорено заранее. Для нанесения знаков у меня в рюкзаке лежит небольшая баночка с белой краской. Возвращаться к отряду я должен только при обнаружении засады или иной столь же серьезной угрозы, нейтрализовать которую самостоятельно я заведомо не смогу. В остальных случаях мне разрешено действовать по собственному усмотрению.
Еду я быстро, полностью полагаясь на свое чувство опасности. Периодически делаю получасовые привалы, чтобы напоить и накормить коня. Езда верхом на большие расстояния – непривычное для меня занятие, но меня неплохо проинструктировали что и как делать.
До вечера не происходит вообще ничего. Тракт будто вымер. Ни караванов, ни крестьянских повозок, ни одиночных всадников, ни почтовых дилижансов. Я не знаю, как так получается, но информация о появлении в том или ином районе крупной банды, как правило, распространяется по окрестным селениям очень быстро. Чувство опасности молчит. Амулет и шар тайкунов тоже никак себя не проявляют, но какое-то напряжение в воздухе висит, это определенно.
Не могу сказать, что ночевка в сыром и холодном лесу приносит мне радость. Нормально выспаться в таких условиях та ещё задачка, но соответствующий опыт у меня имеется, и часов пять поспать мне всё же удается. Конечно, можно было остановиться в деревне, которую я проехал за пару часов до наступления темноты, но это привело бы к потере времени, а его у меня и так мало.
Вновь вывожу коня на тракт примерно за два часа до рассвета. Если бы не амулет, позволяющий видеть в темноте, я бы на движение ночью, наверное, не решился, а так вроде бы всё складывается вполне удачно. У меня есть преимущество, и было бы глупо его не использовать. Мой конь тоже не испытывает от темноты больших проблем. Лошади вообще неплохо ориентируются в условиях низкой освещенности. Я где-то читал, что у них в глазах есть некая светоотражающая мембрана, позволяющая им видеть ночью не хуже собак и уж точно лучше людей.
Первые признаки того, что впереди меня ждут проблемы, появляются почти сразу после первого привала. Чувство опасности начинает недовольно шевелиться, и, как ни странно, я воспринимаю это с немалым облегчением. Если поторопиться и нигде не задерживаться в пути, то к ночи у меня есть все шансы прибыть в Александровку. По всем моим прикидкам, неприятные сюрпризы должны были начаться уже примерно час назад, но тракт как был мертвым и пустым, так и оставался. Это могло означать три вещи. Либо бандиты вообще не озаботились проблемой возможного подхода подкрепления к гарнизону Александровки, во что поверить очень сложно, либо они не решились на штурм и ушли, что тоже маловероятно, либо лихие люди уже достигли своей цели и сняли дозоры. И вот этот последний вариант более всего не давал мне покоя. Теперь же я, похоже, получил подтверждение, что бандиты Александровку ещё не разграбили.
Впереди, метрах в двухстах, тракт переваливает через седловину между двумя холмами, и я не вижу, что находится за ней. Думается мне, чувство опасности активировалось не просто так, а значит, появляться в верхней точке, за которой дорога начинает спускаться в очередную низину, мне однозначно не следует. Оттуда всадника будет отлично видно за многие сотни метров, а афишировать свое присутствие в этих местах я пока не планирую.
Спешиваюсь и увожу коня в ближайший перелесок. Для привала пока ещё рано, но пусть животное порадуется неожиданному
