он знал, что нужно делать.
— Ты чего это? — насторожился я, когда охотник приблизился ко мне с блюдечком.
— А сам-то как думаешь?
Возражения не принимались, да я особо и не пытался. Поупирался для виду, но всё же позволил сделать себе чесночную примочку. Аж глаза на лоб вылезли. Ощущения не для слабонервных, блин. Хорошо Захару — отвалялся бревном всю процедуру, а утром поди даже и не вспомнит.
— Ну вот, — сказал довольный Егор, закончив перевязку. — Ступай к себе, Владимир. Захарка-то — не залитый упырь, от его укуса ничего не должно быть. Ну да я на воду дую.
— Душевное тебе спасибо, — Я поднялся. — Пацана-то в кровать отнесём?
— Не, — покосившись на лежащего на лавке Захара, мотнул головой Егор. — За ним догляд нужен. Пусть тут лежит, а я посижу.
И он взял недопитую кружку. Ловкач, блин. Ну да ладно, правда — не сто́ит экспериментировать, когда в организме неизвестная науке дрянь циркулирует. Мало ли, печень грохнет…
* * *
Проснулся я в шесть утра — как и запрограммировал себя. При этом как добрался до постели, вспомнить не мог. Видать, вырубился моментально. Ну, оно и не удивительно — ночка была та ещё.
Встал, сорвал повязку с шеи. Морщась, ощупал кожу. Как будто нормально всё. Покраснела только наверняка — чесноком сожгло. Фигня, пройдёт. Главное пока что Катерине Матвеевне на глаза не попадаться, а то подумает, что засос… Стоп. А чего я дурака-то валяю?
Прикоснувшись к повреждённой коже, я мысленно изобразил знак Заживление. Как будто кто-то, почистив зубы мятной пастой, дыхнул на шею. И все негативные ощущения испарились. Жаль, зеркала нет — а то, наверное, увидел бы, как красное пятно исчезает.
Ну вот, теперь можно и к Катерине Матвеевне. Хотя первым делом, конечно же, самолёты. А у меня этих самолётов уже — ангар не закрывается.
Очередной колдун хочет меня то ли убить, то ли выгнать из усадьбы. Деньги пропали, адвокат развалился на запчасти. И то, и другое необходимо вернуть. А я тут марафет навожу.
Зевая, я спустился вниз и обнаружил, что Егор с Захаром сидят за давешним столом и завтракают. До носа долетел соблазнительный запах яичницы.
— Ну как тут наш коматозник? — спросил я.
Захар встрепенулся и встал.
— Владимир! — слабым голосом сказал он. — Я ничего не помню. Но Егор мне всё рассказал. Прости, что я тебя так подвёл.
— Прям всё? — Я подтащил стул к столу и уселся. — И о том, как ты на кладбище голый по могилам прыгал, тоже рассказал?
— Н-нет… — Обалдевший Захар посмотрел на Егора. — Не рассказывал. Прям голым?
— Ещё каким! Смеялся, песни пел. Даже на руках ходил немного.
— Шутит он, — проворчал Егор. — Раз шутит — значит, тоже жив-здоров проснулся.
— Хренли мне сделается, — буркнул я и нашёл взглядом Фёдора. — Хозяин! Исполни-ка пожрать! Душа за ночь стосковалась.
— Сию секунду! — весело отозвался Фёдор. Видимо, тоже весьма довольный, что ночное происшествие обошлось без далеко идущих последствий.
Ждать пришлось чуть дольше секунды, но зато я получил сразу и завтрак, и чашку кофе. От одного запаха мозги прочистились.
— Делать-то чего будем? — шёпотом спросил Захар. — С этим, новым колдуном?
Глава 5
— Да что со старым сделали — то и с этим, — пожал я плечами. — Чего мудрить. Собаке — собачья смерть, я так считаю.
— Его сперва ещё найти нужно, — возразил Егор.
— Много чести. Сам найдётся, не маленький. Ну а если кроме шуток — не знаю я, где его искать. Наследил пока только упырь, а этот колдун только умозрительно существует. Поглядим, чего ещё придумает. Где-нибудь да проколется.
— А не боишься, что он тебя раньше убьёт? — спросил Егор.
— Не, — мотнул я головой, отхлебнув кофе. — Не боюсь. Кто ссыт — тот как раз таки первым и гибнет.
Покончив с завтраком, я перевёл дух и сказал:
— Значит, на сегодня план такой. Первым делом — кости сдать, а то я уже нервничаю без денег. Потом — портного навестить, он мне там, наверное, уже костюм пошил.
— Что за костюм? — не понял Егор.
— Выходной. Ну, чтоб в высшем обществе рожей светить, и чтоб на меня при этом все как на неведому зверушку не пялились. А, да. Надо бы Абрамову доложить, что на кладбище ликвидирован упырь. А заодно — что несколько надгробий пострадали.
— А это зачем? — не понял теперь уже Захар.
— Затем, что надгробия эти люди ставили, которые, может, туда приходят, поминают усопших. Поэтому пусть господин градоправитель, если хочет сказать мне спасибо без очередной подлянки, возьмёт — да и наведёт там марафет за свой счёт. Ты, Захар, метнись к нему и всё это популярно донеси. А я не хочу с ним разговаривать, у меня кулак нехорошо подёргивается, когда он рядом.
Захар фыркнул.
— Кулак? А когда Абрамовская дочка рядом, какое место подёргивается?
— А вот дочка меня вообще касаться не должна. Елена Афанасьевна — невеста Троекурова. Пусть он и парится… Так. Стоп.
Я произнес фамилию «Троекуров» и вспомнил рассказ горе-киллера, которого подослал ко мне оскорблённый жених. О том, как из Днепра выловили тело предыдущего губернатора со следами насильственной смерти посредством русалки. О том, что Троекуров-старший якобы знается с нечистью. О том, что он в принципе местный дон Корлеоне, и всю власть в губернии держит в стальном кулаке.
Спрашивается, не его ли происки — поднятый колдуном упырь? С тем колдуном, которого прикончили мы с охотниками, сумел договориться даже Дорофеев-младший, не самый толковый в мире парень. Спрашивается — какого уровня нечисть подвластна Троекурову-старшему?
Я понял, что не отказался бы поговорить по душам с этим человеком. Но прямо сейчас останавливало несколько соображений.
Где имение покойного Давыдова, а где Троекуров? На хрена бы сдался главному столичному мафиози медвежий угол на задворках губернии? Или напавший на моего адвоката упырь — месть за сына? Ох, тоже сомневаюсь. Запугал я Троекурова-младшего крепко, вряд ли он
