Николай свое обручальное кольцо, что еще не успел снять, а Толян покрутил свое на пальце, потом махнул рукой и тоже снял. У Германа ничего не было, и он развел руками. Ивановна сняла свой серебряный крестик и положила рядом. Тойбе внимательно наблюдала за их действиями, а потом начала перебирать и откладывать, что годится на продажу. Отдала девушкам их цепочки и серьги, а Ивановне ее крестик и, показывая на него, что-то сердито заговорила.
-Что она про крест-то? – спросила удивленно Ивановна у Клары, – Это же их бог. И наш тоже.
-Ивановна, – ответила, выслушав Тойбе, Клара, покачав головой. – Они еще не знают нашего Христа. А вот такое изображение нельзя носить, на нем, по ихнему, распят разбойник или злодей. Сказала, чтобы спрятала куда-нибудь или будет плохо от властей. Могут донести и тогда не посмотрят, что старая, враз голову отрубят. Здесь не церемонятся, и тут нет судов и адвокатов и это уже я вам говорю.
-Остались только вот эти золотые вещи, - подытожила Клара, - и она сказала, что можно у менял получить немного денег. Но их хватит только на плащи и сандалии.
Все поникли головой и замолчали. И вдруг Клара стукнула себя по лбу.
-Как я забыла! У меня же футляр с ювелирным ансамблем. Подарок одного шейха. Я взяла его, чтобы на встрече с арабами хорошо выглядеть. Они любят драгоценности.
-Особенно на женщинах! – сказал Толян, и все заулыбались.
Клара вынула из пакета большой футляр и, открыв бархатную коробку, показала ее содержимое Тойбе. Та ахнула и что-то быстро заговорила, показывая на футляр. Да и было на что посмотреть! На белом бархате лежали колье с рубинами и бриллиантами, серьги подвесками, браслет, кольцо и диадема с огромным рубином в окружении крупных алмазов. Все было в белом золоте и переливалось в свете дня, давая сполохи красного пламени.
-Да-а-а! – протянул Николай. – Красота! Даже жалко продавать. А ну, надень!
-Да, ну, вас! – смутилась, Клара. – Не очень-то мне это нравится. Уж больно вычурно.
-Надень. Пожалуйста! – сказал тихо Герман. – Хочется оценить по достоинству эти цацки.
Клара, подумав, согласилась. Колье ей помог застегнуть Николай, а девчонки, ахая, надели на голову диадему. Все зачарованно уставились на нее, и она покраснела под их взглядами. Оглядев всех, гордо выпрямилась, и смело взглянула в глаза Германа. Там увидела восхищенный взгляд мужчины, мужчины который покорился ее красоте.
-Ну, все, хватит! - улыбнулась она. -И что на это сказала Тойбе? – спросил Николай, глядя, как Клара аккуратно складывает свои украшения в коробку.
-Сказала, что такие драгоценности носят царицы и они очень дороги у них. На эти деньги можно купить и дом и лошадей и рабов.
-Кого-кого? – удивился Толян. – Каких рабов? У них что, здесь рабовладение? Клара пожала плечами.
-Если это древний Израиль, то обязательно. Она раздала всем их кольца, а свои завернула в носовой платок.
-Попробуем пока эти. А потом приценимся и посмотрим.
-Уже смеркается, – взглянув за окно, сказал Герман. – Давайте перекусим и начнем собираться. Девочки помогайте Кларе и Ивановне. Мужики, выйдем.
Толян выскочил и сразу закурил, щелкнув зажигалкой. Герман усмехнулся.
-Скоро тебе придется от этого отвыкать. В это время еще не знают табака. Вот видишь, что-то хорошее уже видится в нашем положении.
-Командир, – начал Николай, – что тебе понадобится там?
-Думаю, мне нужен фонарик. Есть у тебя?
-Есть. И про запас даже четыре батарейки с собой вожу.
-Береги их, особенно от жары. Плавятся быстро. Знаю, сам имел по случаю. Нужен еще нож, а пистолет при мне. .
-И сколько же там патронов? – спросил Толян
-Было двенадцать. Сейчас только одиннадцать осталось. Но это уж совсем на крайний случай.
-Может, еще ломик возьмешь? – спросил Николай.
-Нет. Это себе оставьте. Мало ли что. На вас остаются девчата и Ивановна.
-Идите кушать! – выглянула из дверей Лена.
Мужчины по одному зашли в автобус и уставились на импровизированный стол. Там были бутерброды с колбасой, икрой, красной рыбой, открыта банка ананасового компота, и стояли чашки для кофе и чая. Все принялись за еду, а Клара с Ивановной уже наливала каждому мужчине кипяток из того же необъятного термоса.
Поев и поблагодарив женщин, мужчины вышли из машины. И тут Ивановна сказала, глядя на фигурку Клары.
-У меня есть юбка с кофтой и длинная холщовая белая рубашка. А также две белые простыни. Может что-то подойдет, как ты думаешь, Клара?
Клара, стряхнув с рук крошки, протянула руки за извлеченными из мешка вещами. Женщины принялись рассматривать и прикидывать.
-Думаю, что белую рубашку надо вот тут подрезать и сделать вырез по горлу. Будет Герману туника, как у римлян, раз Тойбе говорит, что он на него похож. А сверху накроется простыней вместо плаща. Мне юбку и кофту с отрезанными рукавами и воротом и тоже сверху простынь. Благо, что это хлопок. А вот на ноги что? Кроссовки не подойдут. Ивановна хлопнула себя по голове и вытащила из того же мешка сланцы и старые растоптанные черные шлепанцы китайского производства из пластмассы, видно сразу, на мужскую ногу.
-Это мои, – указала на шлепанцы. – Надеваю, когда ноги отекают. А эти везла подружке. У нее нога маленькая. Думала, что будет ходить по двору у себя. Клара вытащила свою косметичку, извлекла маникюрные ножнички и они принялись за дело.
-Лена! – сказала Клара. - А ну, кликни Германа, надо посмотреть, на сколько ему тунику подрезать. Герман пришел, и Клара примерила на него белую рубашку и отметила ее длину.
-Что это? – удивился Герман.
-Одежда трибуна! – засмеялась Клара, и девчонки прыснули.
-Снимай обувь и надевай сандалии, правда не римские, а китайские, но зато надежные и легкие. Присыплем пылью, и не будет заметно.
Герман, улыбаясь, подчинился женским рукам и снял даже брюки, выдернув из шлиц тонкий ремень, опоясав себя поверх рубашки. Клара, отметив середину его бедра, аккуратно подрезала рубашку, делая из нее подобие туники. Всунув ноги в шлепки, которые пришлись ему в пору, замер под рукой Клары, когда та делала вырез по вороту. Касаясь загорелого тела, Кларе очень хотелось его поцеловать, а Герман, глядя, как подрагивают ее полные, красивые губы, улыбался, прикрывая глаза.
-Счас замурлычешь? – неслышно произнесла Клара. Герман взглянул на нее и прищурился, еле сдерживая смех. Они поняли, как хотелось бы сейчас прижаться друг к другу. И он решил.
