тоже с ним проворачивали! Между прочим, Лазаря я ему убить помог! Я. а не ты!
— Да ты знаешь…
— Тихо вы! — рявкнул я, не выдержав. — Берите вон пример с Мими. Пошла и дисциплинированно исполняет.
— Но, Генка…
— Так, всё! — рявкнул я, окончательно теряя терпенье. — Быстро дуйте по местам! Выполнять!
Призраки, ворча и возмущаясь, ретировались.
А я пошел на окраину Хляпова. Там, в доках, находился мой заказ — призрак, которого нужно было упокоить.
Вообще Хлябов был довольно уютным, я уже говорил, что местный глава лелеял великие амбиции, надеясь пробиться наверх, аж в Москву. Поэтому работал на совесть (хотя в это время многие работали на совесть, так как наивно верили в счастливый и справедливый исход) и благоустройством города занимался с полной отдачей.
Здесь не было так характерных для остальных городов туалетов-скворечников на каждом углу, огромных тухлых луж возле колонок и колодцев. Стихийных помоек и свалок тоже не было. Зато везде были клумбы, парки, газоны, скверы и маленькие, но уютные беседки, где красивые комсомолки любили читать книжки.
Старинные памятники он приказал снести (директива такая была, везде всё дореволюционное посносили), но уничтожать запретил. Натомись в одном из парков он велел сделал экспозицию из античных и прочих скульптур, назвал её «От обезьяны к человеку. Эволюция мещанского мировоззрения». Так что можно было ходить любоваться без боязни прослыть контрой и враждебным элементом.
Но не в том дело.
А веду я к тому, что как только начался район доков, я аж обалдел — такие трущобы я видел только в фильмах о притонах Бангладеша и гетто Пакистана. Хотя здесь они были ещё грязнее и запутаннее.
Здесь было сыро. Пахло гнилой тиной и выгребными ямами. Неприятная прогулка, в общем. Вот не мог он где-нибудь в парке, на клумбе среди незабудок и лютиков поселиться! Ну, почему таких вот призраков всегда тянет в вонючку⁈
Искомый призрак, по словам Ирины, обитал в большом, ныне заброшенном ангаре, который аж покосился от старости. Раньше в нём зимовали рыбацкие лодки, потом там устроили склад для овощей. А потом и вовсе забросили. Кстати, овощи не все оттуда убрали и сейчас давно перегнившие остатки ровным слоем покрывали весь пол, который из-за этого аж пружинил при ходьбе.
Ну и где этот призрак?
Я обошел весь ангар, но что-то никаких следов не увидел.
— Эй, призрак, а ну, давай выходи! — теряя терпение, крикнул я в пустое полутёмное пространство.
В ответ — тишина.
Неужели обманула Ирина? Интересно, зачем ей это? Я же не напрашивался. Сама меня выпросила у Гудкова и уговорила заняться этом делом. Да и награда была такая, что я не смог устоять.
Да нет, просто он прячется.
— Леопольд, подлый трус, выходи! — дурашливо протянул я.
Сбоку раздался отчётливый шорох.
Я резко обернулся на звук. И в этот момент почувствовал мощный удар по голове сзади. И всё, дальше — темнота.
Глава 5
В себя приходил тяжко. Сквозь плотно-тягучую боль пытался продраться наружу, но не получалось что-то никак. Такое впечатление, словно меня сунули в густой кисель из обжигающей боли.
Что ж так плохо-то, а?
Наконец, собравшись, мощным усилием воли я таки вынырнул из бессознательного клея и с трудом разлепил глаза. Болело всё: каждый сантиметр головы, каждая молекула головного мозга.
Невольно я застонал.
— Очнулся! — ударил по ушам знакомый голос. Да так громко, что я поморщился.
— Моня, — прохрипел я, — не ори…
— Генка, — свистящим шепотом завопил Моня и вдруг сообщил мне, — ты живой!
По поводу последнего я был не совсем уверен, но разубеждать одноглазого не стал.
Когда взгляд сфокусировался, я обнаружил себя лежащим на грязном вонючем полу ангара, а вокруг меня собралась вся моя нечисть: Енох, Моня и Мими. Но если Енох и Мими хранили молчание: Енох озабоченное, а Мими, как обычно, отстранённо-равнодушное, то Моня метался, словно бешенная пчела, которая сдуру обожралась перебродившего мёда.
— Генка, — сказал Енох и вид у него был крайне серьёзный, — ты же чуть не погиб.
— Ыыыы, — простонал я.
— Если бы не Мими… — продолжил он, — ты бы точно умер.
— Мими? — удивился я и перевёл взгляд на Марусю.
Та не обратила на меня ровно никакого внимания и продолжала заниматься куклой.
— А причём здесь она?
— Мими тебя нашла и спугнула тех, кто на тебя напал, — пояснил Енох.
— А как она тут оказалась? — не понял я. — Я же отправил её домой.
Я перевёл взгляд на Мими, но та сделала вид, что кроме куклы её больше ничего не интересует.
— Мими, — ты почему ослушалась? — из-за слабости у меня не получилось придать голосу строгости, возможно поэтому Мими меня проигнорировала.
И тут мне в голову пришла ещё одна мысль:
— Ладно, предположим Мими выследила меня, пришла и спугнула нападающих. А вы-то как здесь оказались?
Енох смущенно потупился, а Моня вообще сделал вид, что внимательно наблюдает, как Мими играется с куклой.
— Бунт? — тихо спросил я.
— Пойми, Генка, — печально сказал Енох, — мы же от тебя зависим, мы повязаны. И если бы они тебя убили, то непонятно, что с нами было бы. Ну, кроме Мими, наверное. Поэтому мы не можем рисковать тобой.
Вот, значит, как. У меня появилась охрана. Или таки тюремщики?
Но разбираться с моральной дилеммой лёжа на грязном полу и вдыхая миазмы тухлых испарений, мне совершенно не улыбалось, поэтому я попытался встать. Голова сразу же отозвалась вспышкой дикой боли. Поневоле я застонал.
— Попробуй через правый бок, потихонечку, — посоветовал мне наблюдавший Енох, — индийские йоги так делают.
Я внимательно посмотрел на него, но он сделал вид, словно это самые обычные знания любого призрака.
— Мими, — сказал я, — кто на меня напал? Ты видела?
Мими сперва пожала плечами, затем кивнула и сказала:
— Ы!
— Понятно, — вздохнул я.
— Это были люди, — вдруг сказал Моня.
— Откуда ты знаешь? — вскинулся я.
— Следы, — Моня указал на отпечатки обуви. — Взрослые. Мужчины. Двое.
— Ты прям как Шерлок Холмс и Собака Баскервилей в одном флаконе, — язвительно прокомментировал Енох.
— Почему это⁈ — взвился Моня.
— Умничаешь, когда не просят, и бесишь так, что пристрелить хочется, — он
