Не догадываются, что для них приготовлено и сколько дней им осталось жить. Как тебе такая комбинация, дружочек?!
*
Дорога устелена бетонными плитами. Сквозь щели и трещины пробивается трава. Сухие кустарники цепляются за одежду костлявыми пальцами.
Обходя заросли, Тимур рассмотрел административное здание, подземный комплекс, хранилище для химических отходов и бомбоубежище. Местами из земли торчали проржавелые вентиляционные трубы. Тимура одновременно пугала и влекла эта старая заброшенность.
После пожара на стенах здания остались чёрные следы от копоти. На земле валялись такие же чёрные куски шифера и рубероида.
Он поднялся на крыльцо, толкнул входную дверь, но открыть не смог — заколочена. Окна первого этажа забиты деревянными досками. На втором окна открыты, но лезть туда не хотелось. Незнакомые здания могут таить скрытую угрозу в виде гвоздей, гнилых досок и осколков. Такие крепости лучше брать подготовленным. И уж точно не с голыми руками.
Тарасенко через монитор наблюдал, как Тимур побряцал навесным замком, потоптался на месте, посмотрел по сторонам.
— Ну, что ты? Просто так сдашься?
Тимур смотрел вдаль. Задний двор… Удивительно, насколько все подобные учреждения похожи своими задними дворами. Место, куда редко заходят люди, хаотично наваленный хлам и как-то жутковато. С другой стороны, в таких местах хоть немного можно побыть в тишине.
В интернате у Тимура было такое тихое место, тоже на заднем дворе. Когда другие дети шумно играли, Тимур предпочитал сидеть в стороне, не участвовал в общей толкотне. Как это могло повлиять на отношение остальных к нему? Одиночки в стае не выживают. Ты либо участвуешь в игре, либо играть будут против тебя. Если ты не часть системы, она сделает тебя изгоем.
На задний двор интерната мало кто ходил по делам. В основном курить. Иногда Тимуру тоже предлагали, он не отказывался. Но чаще просто прогуливался вдоль забора.
Однажды в начале марта, когда зима только-только начала отступать, Тимур наблюдал за туманом, висящим над тающим снегом. Этот процесс не имел никакого отношения к тому, что происходило в стенах интерната. Законы природы стояли над всем этим бредом взаимоотношений подростков, оставшихся в замкнутом пространстве, как пауки в чёртовой банке с собственным дерьмом.
Тимур ненавидел это время. Ненавидел себя за то, что не решался сбежать. Да, задний двор окружён лесом. Но забор не так уж и высок. Они часто ходили в самоволки. Часто прогуливали уроки на поляне неподалёку от забора. Но никто не решился бежать. Никто.
Он уже собрался уходить, когда заметил пролом в дальнем окне. Две доски покосились, образуя узкий проход в чёрный коридор этого здания.
— Хм… Добро пожаловать, сталкер! — сказал Тимур самому себе и полез внутрь.
*
В нос ударил застоявшийся запах сырости. Тимур пожалел, что не взял с собой фонарь. Пришлось дожидаться, пока глаза привыкнут к темноте. А потом шагать медленно, глядя себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на гвозди или осколки.
Краска на стенах облупилась, всё разворочено, кабинеты нараспашку. Ящики раскрыты, повсюду валяются колбы, химикаты, банки с какими-то растворами. В полной тишине каждый шаг отражался тягучим эхом. Тимур прошёлся по первому этажу, обнаружил лестницу, поднялся на второй. То же самое. Ничего в рабочем состоянии не осталось.
Пожар начался в лаборатории, а она, кажется, располагалась в подвале. Он спустился по лестнице на нижний этаж. Здесь не разворочено, здесь всё сожжено. Тимур подтолкнул ногой дверь лаборатории и вошёл внутрь.
В пустом коридоре наступила тишина, а потом что-то зашелестело. В одном из дверных проёмов появился человек в камуфляже.
Тимур осмотрел лабораторию. Здесь разбирать и воровать особо нечего. На стене план помещения на металлическом щите. На столах склянки с химикатами, весы, стенды с обгоревшими остатками ватманов. Всё чёрное, всё в копоти. Он прошёл было мимо. Но остановился, вернулся. На одном из ватманов большими буквами заголовок “ДЛ-2”.
— Да ладно… — пробормотал он растерянно.
*
— Откуда это у тебя? — спросила Полина. Она очень оживилась, увидев документы.
— Из заброшенного корпуса. — ответил Тимур — Там в старой лаборатории такого добра навалом. Подумал, что тебя заинтересует.
— Да… Ты можешь отвести меня туда?
— Конечно. Только тебе придётся переодеться. И надо раздобыть фонарь.
*
После ужина Тимур привёл Полину в сгоревшую лабораторию. Она осмотрела предметы, лежащие на столах среди гор пепла и пыли. И через несколько минут нашла в одном из ящиков журналы с расчётами, графики и общую тетрадь синего цвета.
— Да ладно… — проговорила она, переворачивая страницы. — Это же расчёты по проекту ДЛ-2. Как это всё сохранилось здесь? Столько лет…
— Бумажки, это же не металл. Ценности они не представляют, воровать никто и не брал.
— Это не просто бумажки. Это разработки того же самого средства, над которым мы работаем сейчас. Только эти расчёты были сделаны ещё до пожара.
Тимур радовался, что их прогулка сюда оказалась не напрасной. Полина долго изучала графики, просматривала документацию. А потом начала рассказывать. Вот здесь они двигались параллельно. А вот расчёты разошлись в стороны.
— Давай-ка возьмём всё это с собой. — сказала Полина — Надо хорошенько изучить записи… Только просьба, ты пока не рассказывай нашим о находке, хорошо?
— Да, конечно. Я помогу отнести. — Тимур сложил бумаги в свой рюкзак.
*
— Успокаивает? — спросила Полина, глядя на чётки в его руке. Они шли по бетонным плитам назад к спальному корпусу НИИ.
— Да, это… В детстве вырезал… Из стула.
— Из стула?
— Ага, из спинки. Там были такие деревянные палочки. Я стул разобрал, палочки вытащил. И нарезал из них бочонки.
— Долго, наверное, вырезал?
— Долго. Месяца два-три. Осенью.
— Сколько тебе лет было?
— Тринадцать, кажется… Или около того.
— Необычное занятие для подростка.
— В интернате времени много. И лучше уметь находить себе занятие по душе. Тогда и время летит незаметнее и не так тоскливо.
— Прости, я поначалу тебя… как-то не разглядела.
— Все нормально. Кому приятно смотреть на вечно пьяное тело. То пьяное, то под таблетками.
— А я свой детский дом почти не помню. Родители забрали в три года. И много лет не говорили об этом. Но нашлись добрые люди, рассказали…
— Добрые люди, это да… Они могут. Однажды я упал с простыней — благодаря этим самым добрым людям.
— Упал с простыней?
— Да.
— Это как?
— У вас в самоволку не ходили?
— Не знаю, я маленькая была.
— А, ну да. Так вот, ночью двери в спальный корпус закрывали. А спальни на втором и третьем этаже. Чтобы пойти в самоволку, нужно связать покрывала. У нас они были крепкие, не
