и так продолжалась вечно.
Наконец наступил день, когда Рюрик должен был отправиться в царство мёртвых.
На берегу Волхова сложили из сухих брёвен большой костёр, на костёр поставили ладью, в ней уплывёт князь к праотцам.
Князя одели в драгоценные погребальные одежды и положили в шатре на ладью.
Закатилось солнце, и с последним его лучом к костру привели Сбыславу, также одетую в драгоценные одежды.
Два воина склонились перед ней, она поставила ноги им на ладони, и они подняли её.
— Вот я вижу своего отца и свою мать, — сказала она, как требовал того обычай, и её опустили на землю.
Подняли во второй раз, и она сказала:
— Вот я вижу, сидят все мои умершие родственники.
Её снова опустили и подняли в третий раз.
— Вот я вижу своего господина, — сказала Сбыслава, — он сидит в зелёном саду, вокруг него мужи и отроки. Вот он зовёт меня. Так ведите же меня к нему!
Сбыслава сняла с запястий два ручных браслета и отдала их старухе Прислужнице Смерти, сняла с ног ножные браслеты и отдала девушкам, служившим ей.
Затем в сопровождении старухи она взошла на ладью и скрылась в шатре.
Воины принялись колотить палками по щитам, и этот стук заглушил слабый крик Сбыславы.
Старуха вышла из шатра, спустилась с ладьи.
Алваду подали пылающий сосновый факел. Им он поджёг костёр под ладьёй.
Сухие дрова вспыхнули ярким широким пламенем. Поднялся ветер, и огонь охватил всю ладью.
ПУСТЬ РЕШИТ ПЕРУН
Олег знал, что Алвад не примирится с тем, что не он наследовал княжение. У Алвада было много сторонников в дружине.
Олег знал, что рано или поздно недовольные должны что-то предпринять против него.
Перейдя жить в княжеские хоромы, он привёл с собой своих слуг, поселил в доме своих дружинников. Ролаву приказал состоять дядькой при княжиче.
— Игоря береги пуще собственного глаза, — сказал Олег, — чтобы никто ему никакого вреда не причинил и чтобы лихой человек не выкрал его. Трудное дело поручаю тебе, день и ночь как на стороже: днём взора не отводи, ночью спя бодрствуй. Из дому с ним идёшь — без меча не выходи.
— Буду беречь княжича, как велишь, — ответил Ролав.
С тех пор Ролав повсюду таскал мальчика с собой: сам идёт на торг, и Игоря ведёт, в гриднице с друзьями мёд пьёт, и княжича рядом на лавку сажает. На одних мамок редко-редко оставлял. А после того как кто-то, пробравшись на чердак, пытался разобрать потолок над покоем Игоря, да, видно, спугнули, Ролав совсем перестал отпускать княжича от себя.
А перед ночью сам осматривал двор и дом.
Однажды, в начале лета, Ролав вышел в свой обычный дозор и увидел стоявшего на крыльце Олега. Ночь была безлунная. Сияли звёзды. В темноте со всех сторон трещали кузнечики, то поодиночке, то все вместе. А когда они на какое-то мгновение замолкали, то становился слышен глухой гул голосов из гридницы.
— Ишь расшумелись, и сон их не берёт, — сказал Ролав, прислушался. Как будто голос Алвада…
Олег шагнул с крыльца и пошёл тихими, сторожкими шагами к гриднице.
Ролав пошёл за ним.
Неуслышанные и незамеченные, они подошли к дверям гридницы.
Из общего гула голосов явственно выделялся резкий голос Алвада:
— Кто мы — бабы или воины? Сколько будем терпеть?
— Ты начинай, мы поддержим, — сказал густой бас. — Объяви Олегу, что, мол, не желаем тебя князем иметь.
— А может, меч или стрела всё-таки вернее? — возразил кто-то третий.
Ролав схватился за рукоятку меча. Олег остановил его:
— Подожди. Тут я должен драться сам.
Олег вбежал на крыльцо, с шумом распахнул дверь в сени, нарочно гремя мечом, прошёл через сени и рывком открыл дверь в гридницу. Тяжёлая дверь заскрипела, поворачиваясь в подпяточнике.
Олег переступил порог.
В гриднице наступила тишина. Все повернулись к нему.
— О чём речь? — спросил Олег.
— Так, о всяком говорили, князь… — ответил один из дружинников.
Наступила напряжённая тишина.
Олег тяжёлым взглядом смотрел на Алвада, и тот не выдержал. Он вышел из-за стола и встал перед Олегом.
— Говорим, что не по праву ты занял княжеский престол.
Есть люди, более тебя достойные занять его.
— Кто ж это? Ты?
— Хотя бы и я. Я племянник Рюрика, а ты ему — никто.
— Значит, ты, Алвад, хочешь быть князем, нарушив волю усопшего. А ты не боишься?
— Нет.
Олег обратился к дружине:
— Дружина тоже сомневается в моём праве?
Несколько мгновений все молчали. Молчание стало гнетущим. Алвад срывающимся голосом крикнул:
— Ну!
Тихо сказал один дружинник:
— Да, сомневаемся.
— Пусть будет так, — сказал Олег. — Пусть нас с тобой, Алвад, рассудит поединок. Ты согласен?
Алвад оглянулся на дружинников.
Дружина ждала его ответа. Отступать было некуда, и Алвад сказал:
— Согласен.
Олег громыхнул мечом.
— Завтра бьёмся в Перуновой роще. Перун решит наш спор.
ПОЕДИНОК
Утром, едва только рассвело, из детинца выехала княжеская дружина с князем, промчалась по городским улицам и ускакала за город в поле, к Ильменю.
— Что случилось? Или опять кто-то поднялся против варягов? — спрашивали друг друга новгородцы.
Но все спрашивали, и никто не мог ответить на вопросы.
Тревога охватила город. Купцы медлили открывать лавки. Хозяева запирали ворота. На улицах появились какие-то подозрительные люди, которые посматривали за заборы домов побогаче.
— Чего тут думать да гадать? — сказал кузнец Шостак. — Пойду узнаю, куда их понесло.
К Шостаку присоединились сын соседа-плотника, неженатый парень Дудик, и работник купца Берсеня Куря, которого послал хозяин.
Ещё издали они увидели, что княжеская дружина остановилась возле мольбища Перуна, дружинники спешились.
— Жертву, наверное, будут приносить, — сказал Шостак. — Видать, дело нешуточное. Как бы нам, братцы, не попасть им под горячую руку. Давайте-ка по лощине к роще проберёмся и там спрячемся.
— Правильно говоришь, — согласился Куря.
Шостак с товарищами, обойдя справа по лощине прямую дорогу к Перуновой роще, взобрались на поросший молодым березничком холм. Оттуда было видно всё, что происходит возле идола Перуна.
Дружина в боевом снаряжении большим полукругом обступила площадку перед идолом. Несколько человек складывали два жертвенных костра. На правом крыле внутри полукруга стоял Олег, на левом — Алвад.
Задымились разожжённые костры. Когда пламя охватило поленья и поднялось коротким ярко-жёлтым цветком, из толпы дружинников вышли два воина. Они вручили соперникам блестящие жертвенные ножи. Затем другие воины дали каждому по чёрному петуху со спутанными ногами.
Олег опустился на одно колено, прижал петуха к земле, коротко ударил ножом, из петушиного горла хлынула кровь.
Петух затрепетал крыльями и затих. Тогда Олег бросил его в
