уставали, или настроения не было, неважно. А еще мы могли просто сидеть и молчать. Это очень важно, когда у тебя есть кто-то, с кем можно молчать…
Я снова выключила ноутбук, взяла его подмышку и пошла к Денису. Сказал же, что бы я входила без стука.
— Не смотри! — рявкнул он так, что я чуть не уронила свой ноут. — Не надо тебе этого видеть. Сейчас, я закончу…
Я отвернулась, краем глаза успев заметить, что он обрабатывает шрам.
— Ден, хочешь, я расскажу одну историю? — спросила я, стоя спиной.
— Расскажи.
— Знаешь, что такое трофическая язва? У моей бабушки их было несколько. Она сама устроила первую: поцарапала кожу, заклеила БФ-ом, но, видимо, занесла инфекцию, а потом пошло по нарастающей. У нее был варикоз, а еще диабет — но об этом мы узнали позже, словом, с этими язвами на ногах она жила долго, — я поставила ноут на стул. — Они никак не лечились. В той комнате до сих пор на полу следы от фукорцина, она им пользовалась для дезинфекции. На одной ноге язва дошла почти до кости.
Денис молчал, чем-то шурша.
— Я помню, как пришла из школы. Я училась тогда в девятом классе, вот прибежала, — продолжила я, — радостная такая, тройку по алгебре исправила. Бабушка как раз делала перевязку. И, наверно, сосуд задела. Кровь хлынула так, что я едва успела тазик подставить, собачий… ну, собака у нас тогда была, лапы ей в нем мыли после прогулок. А все на работе… Я как-то помогла ей кровь остановить, потом помчалась к хирургу — поликлиника-то рядом. Та нас хорошо знала, прибежала прямо в тапочках, а снег уже выпал…
— А бабушка?
— Прожила еще семь лет. И все эти годы перевязывала язвы сама, даже бинты стирала, экономила… А умерла она от инфаркта. У нее еще и сердечный клапан был искусственный, — зачем-то добавила я. — И как ты думаешь, Ден, я сильно испугаюсь, если что-то замечу? Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы это кто-то видел, тебе самому это неприятно, но поверь, я не стану блевать от ужаса и отвращения, если вдруг разгляжу твои шрамы. Ден? Ты что?
— Ничего… — тихо ответил он. — Посидишь со мной? Я третий сезон докачал.
— Чаю заварить?
— Не надо. Просто посиди, пожалуйста. Мне иногда бывает так паршиво, что хоть волком вой, а ты вот рассказала… — Денис покачал головой. — И я понял, что мне-то разом… Больно, да. Но уже не особенно и не часто. И станет лучше. А что калека, ну так я накоплю на хороший протез.
Я не утерпела и рассказала ему о двоюродной бабушке. Той, что вышла за инвалида.
— Если смог жить он, что мешает мне? — усмехнулся Денис. — Кстати, а почему ты с ней не общаешься?
— Размечтался, — улыбнулась я. — Ее муж француз, из союзников, а она медсестрой служила. Ну и уехала с ним, неразбериха ж была… А где я — и где пригороды Руана? Хорошо, если раз в год открытками обменяемся… Ну а всякими скайпами и телефонами баб Аня не владеет и учиться не желает. Я как-то ездила к ней разок по оказии, так она и русского почти не помнит, вылитая французская пенсионерка, этакая старенькая кокетка в шляпке и с кружевным зонтиком.
— Вера… — он осторожно обнял меня за плечи. — Верка…
Денис никогда не называл меня Верусей, Веруней, Верчиком и Верочкой, спасибо ему за это. Короткое «Вер» или «Верка» было куда приятнее.
— Ты включай давай, — сказала я. — А то время к полуночи. Хоть пару серий заточим, и спать, ага?
— Ага, — ответил он, щелкая пультом.
Я видела, что ему больно. Не физически, нет, нет… Я понимала: он молодой сильный мужчина, разом лишившийся всего. А может, если бы он не подобрал на дороге ту девушку, то не попал бы в аварию? Достаточно ведь минуты, чтобы разминуться с другой машиной или пропустить злосчастного пешехода! Может быть, он как раз на эту девушку и отвлекся.
— Я вот думаю, что моих родителей надо познакомить с твоими тетушками, — ворчливо сказал он.
— Зачем?!
— Чтобы они взаимно аннигилировали.
— Ден, — сказала я, помолчав. — Не говори так. Я своих родителей… нет, не очень-то любила, а теперь жалею, что их нет… Только не спрашивай, как они умерли. Не надо.
— Прости… Что за проклятая жизнь? Куда ни ткни, сделаешь больно!
— Надо говорить, Ден. Я рассказала тебе про бабушку и деда, и о кое-каких родственниках, но о родителях… нет, извини. Ты тоже ничего не говоришь о своих, а я не спрашиваю. Если захочешь, расскажешь, а нет — твое дело. Понимаешь? — Я вздохнула. — Я о тебе знаю совсем мало, ты обо мне — тоже, но, Ден, мы больше полугода живем в одной квартире и ни разу не поссорились! Это ведь не чудо, а?
— Нет. Думаю, это просто способность, а главное, желание понимать друг друга, — задумчиво произнес он. — Вер… Хватит разговоров по душам, давай лучше сериал смотреть.
— А на чем мы вчера закончили?
— Я думал, ты помнишь, — серьезно ответил Денис. — Я забыл. Ну, найдем…
Глаза его в отсвете экрана казались ярко-зелеными.
* * *
— Верусь? — сказала трубка, и я скривилась. — Как там Катюшка?
— Занимается, не щадя сил, — ответила я. — Первый экзамен прошла!
— Она говорила, ты ее в интернет не пускаешь, а ей готовиться надо…
— А как я ее пущу, если сама постоянно за ноутом? Нет, Вика, пусть по учебникам готовится, а то видела я, на какие она сайты лазит!
— Какие? — насторожилась трубка.
— Вот те самые. Для взрослых. Так что, повторяю, пусть читает книжки! Если что-то понадобится, я сама скачаю и распечатаю, не проблема, дел на пять минут. А так мне компьютер для работы нужен, а не для развлечений.
Мелкая месть доставила мне необыкновенное удовольствие.
— Та-ак, — сказала тетя. — Ну я с ней поговорю, как приедет…
— Поговори, поговори. А то там кое-что такое было, что у меня самой глаза на лоб полезли! Я же вижу все адреса…
Мы обменялись еще парой любезностей, и я прервала связь. Надо было заниматься переводом, но после разговора с любимыми родственниками тянуло только лечь лицом в подушку и лежать так до завтра.
Мигнул значок скайпа.
«Вер, закончишь разговор, загляни?» — это было сообщение от Дениса. Так вот, в своем доме закрылись по комнатам (в Катину дверь он тоже врезал замок) и общаемся смсками или по скайпу.
— Ты чего? — спросила я, зайдя без стука, как у нас уже повелось. То есть, я могла к
