по комнате, пытаясь понять, о ком он говорил, но я все еще была занят тем, почему вокруг нас было такое сильное напряжение, и почему это означало, что я должна вернуться домой, и почему в нашей квартире были люди.
— Э-э-э…
— Мы доставили товар на днях. Он стоял на кухне.
Мои глаза расширились, и я еще дальше съехала на край своего сиденья.
— Я… я помню его. Я вдохнула еще раз, почувствовав характерный запах одеколона, и это было все, что мне нужно было, чтобы вспомнить, как я стояла на кухне напротив мужчины, покрытого брызгами крови.
— Это был Лоренцо Беретта?
— Ты встречалась с ним? Спросила Ноэми, ее голос звучал как будто издалека.
— Да. Я уставилась на маму, потом на папу.
— Зачем ты нам это рассказываешь?
— Он… — Ма прочистила горло и поерзала на сиденье. — Ему нужна жена, прежде чем он сможет стать боссом.
Я моргнул.
— И он хочет тебя, — закончил за нее папа.
Сначала я не была уверена, к кому он обращается, но где-то вне моего тела я знала, что он смотрит на меня. Его темные глаза впились в мои, безмолвно говоря о тысяче вещей.
— Я? — Я указала на свою грудь, когда встала. Мои ноги подкашивались. Я чувствовала себя как детеныш жирафа, пытающийся встать на ноги, только я не упала с первой попытки.
— Он хочет, чтобы я стала его женой? Я рассмеялась — смехом типа «потеряй контроль над своим телом». Они пошутили. Они должны были быть такими.
Я повернулась к Ноэми, ожидая от нее такой же реакции, но ее не было. Она смотрела в пол, волосы закрывали половину ее лица.
— Аида, — сказала мама, вставая, и мой смех сменился мрачными вздохами. — Ты не обязана говорить «да». У тебя есть выбор. Она шагнула ко мне, но я отодвинулся в сторону.
— Выбор? — Я подняла брови, мои эмоции были повсюду. Я не была уверена, чувствовала ли я гнев, печаль или настоящую ярость, но что бы это ни было, оно быстро овладевало мной, и я не знала, как со всем этим справиться.
— Он был здесь? — Папа встал, и я переключила свое внимание на него.
— Это тот, кто только что был здесь? Два внедорожника снаружи?
— Да, — сказал папа, и теперь его лицо ничего не выражало. Он тщательно придал своим чертам выражение, которого я раньше не видела.
— Если ты скажешь «да», свадьба состоится через десять дней.
— Я… я не могу в это поверить. Я вскинула руки в воздух, пытаясь понять все это. Десять дней? Он хотел, чтобы я стала его женой через десять дней? — Он пришел сюда, чтобы спросить, стану ли я его женой, и у него даже не хватило порядочности спросить меня?
— Это традиция — спрашивать семью. Мама подошла ко мне ближе, только на этот раз я не двигалась. Я не могла осознать всего, что происходило. Я пошла на свидание с Брэдом и вернулась домой к тому, кто хотела, чтобы я стала его женой.
— Как я уже сказала, продолжила Ма, — тебе не обязательно говорить «да». Ты можешь…
— Что произойдет, если я скажу «нет»? Я ждала, гадая, что они скажут. Я не была защищена от того, как устроен мир. Я знала, что мы ежемесячно платили семье Беретта за охрану магазина. В этом городе нет улицы, которая не контролировалась бы организацией, так что где бы мы были, если бы я сказал «нет»?
Я отошла от них на несколько шагов, и к тому времени, как моя спина уперлась в дверной косяк, все трое уже стояли, наблюдая за мной широко раскрытыми глазами.
— Я… я не могу с этим справиться. Я пошарилась позади себя и ухватилась за стену, чувствуя, что если не сделаю этого, то упаду перед ними.
— У меня есть задание, которое нужно выполнить.
Не сказав больше ни слова, я развернулась и бросилась в комнату, которую делила с Ноэми и Видой.
Я не солгала. У меня действительно было задание, но я никак не могла сосредоточиться. Мы все выросли, слушая ужасные истории о семье Беретта, и у всех нас было одно правило, по которому мы жили: не переходи им дорогу.
Не стану ли я, сказав «нет», перечить им?
Мама сказала, что у меня есть выбор, но я знал, что у меня его нет.
Лоренцо
Я схватил ее сзади за шею, нуждаясь во что — нибудь, за что можно было бы ухватиться для тяги, когда я вонзался в нее, не сбавляя ритма. Она взвизгнула, но вскоре за этим последовал стон. Все они были одинаковы — женщины, которые удовлетворяли мои потребности. Они не думали дважды о том, что я собирался сделать, и как только я закончил с ними, они знали, что нужно уходить. Я не собирался развлекать их. Я не собирался давать им надежду. Я знал, кто я такой, и они тоже.
Я стиснул зубы и снова глубоко вошел в нее, чувствуя, как мой гнев нарастает с каждым движением моих бедер.
Два дня.
Прошло два дня с тех пор, как я поехал на другой конец города и встретился с родителями Аиды, и с тех пор я ничего о них не слышал. Почему это так долго? О чем они должны были думать так серьезно?
Я сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться. Об их дочери не только позаботились бы финансово, но и они получили бы еще большую защиту, став частью семьи. О, и, конечно же, их тоже ждет крупная выплата.
Итак, остается вопрос: какого хрена так долго?
— Лоренцо, — простонала женщина, и я зарычал. Я ненавидел, когда они называли меня по имени.
— Заткнись, — рявкнул я, толкаясь еще пару раз, прежде чем кончить в презерватив, который я всегда носил. Не было ни малейшего шанса, что в мое дежурство произойдет какой — нибудь несчастный случай. Мой отец учил меня этому с тех пор, как мне исполнилось десять. Всегда имей при себе защиту: презерватив и пистолет. Это были две вещи, которыми я жил, и ни одна из них никогда меня не подводила.
Я выдернул себя из нее, стянул презерватив, затем завязал его на конце.
— Ты можешь идти, — сказал я ей, глядя вниз на ее голую задницу. Она не пошевелилась, оставаясь в той же позе на подлокотнике дивана в моей спальне.
Закрыв глаза, я перевел дыхание. Сегодня у меня не было на это времени. Мне нужно было заняться делами, а пульсация за глазами обещала невыносимую головную боль. К тому времени, как я открыл глаза и застегнул брюки, она уже стояла.
Вив была одной из моих любимиц с тех пор, как мне исполнилось двадцать два, и я был уверен, что она думала, что ей сойдет с рук то, что другим
