каким-нибудь листочком минут десять, я всё равно выясняла о нём всё.
Несколько экспериментов убедили меня, что если сила и возвращается, то очень и очень медленно. И в ближайшее время мне вряд ли светит что-то более серьёзное, чем готовка разных отваров и настоек. Впрочем, меня такое положение вещей вполне устраивало. За посредственной ведьмой не будут охотиться всякие яги и моревны. Но и от положения нахлебницы я всегда смогу откреститься: целебные зелья в любом случае должны пользоваться спросом. Оставалось только пережить визит вежливости к «любящему» папочке, и можно было вдохнуть полной грудью.
Ну, это я так думала. И, как уже говорилось, сильно просчиталась. Первой ласточкой стало настроение Илюшки. Он и раньше-то не отличался особой болтливостью, а теперь и вовсе чаще помалкивал и смотрел в мою сторону несколько виновато. Но все попытки выяснить, в чём дело, ни к чему не привели. Илья отговорился тем, что уже успел отписать князю и нас наверняка встретят карета и конвой княжеских воинов. А значит, «потерпеть» мне придётся ещё раньше, чем мы явимся в стольный град.
Я попыталась успокоить любимого. Мол, ничего, что раньше, главное, чтобы не дольше. Но Илья только покивал, думая о чём-то своём, и я отступилась. Мне было слишком хорошо. Без любопытных взглядов крестьян и всяких «по-людски». Рядом с любимым человеком. Чего ещё желать? Вот и казалась мне постель из лапника под кустом куда уютнее любых изб и теремов. Возможно, случись всё это зимой, я бы быстро пересмотрела свои приоритеты. Но вокруг царила середина лета.
– Всё же лето, это хорошо, – протянула я, проводив взглядом Илью.
Мимо пролетел толстый шмель и, гудя как маленький истребитель, приземлился на какой-то цветок вроде колокольчика, только розовый.
Я откинулась на выступ корня векового дуба, в тени которого устроилась, и лениво наблюдала, как шмель копошится внутри цветка, выставив наружу только пушистый зад.
«Надо бы и названия этих травок запоминать, – внезапно подумала я. – А то как потом рецепты записывать? Две щепотки серой травки, горсть зубчатых листиков с палец длиной? Бред»
Я потянулась за сумкой, чтобы достать травник, да так и застыла с вытянутой рукой. На полянку вернулся Илья с таким мрачным выражением на физиономии, что у меня сердце оборвалось.
– Что случилось?! – выпалила я.
– Князь для тебя карету прислал, – отозвался Илюшка, отводя взгляд.
– Ах вот оно что... – от облегчения я даже рассмеялась. – Разве это повод меня так пугать? Я уже успела подумать, что в селе чума или Моревна опять воевать явилась. А тут всего лишь карета.
Илья как-то вымученно улыбнулся и подал мне руку, помогая подняться. Стоянку мы убрали быстро. Тем более что костёр ещё даже разложить не успели.
– Потерпи, любушка, – услышала я, когда он, опять боком, посадил меня в седло. Но сказано это было так тихо, что я даже не сразу поняла, действительно ли что-то услышала, или это воображение сыграло со мной шутку.
Усадив меня в седло, Илья на мгновенье замер, прижавшись щекой к моим коленям. Не успев подумать, я погладила его по растрёпанным, выгоревшим на солнце кудрям.
– Всё хорошо будет... Главное, что мы между собой разобрались. А уж с князем как-нибудь справимся. Обещаю даже не посылать его слишком грубо.
– Посылать? – поднял голову богатырь. – Куда?
– А куда подальше, – рассмеялась я. – Это у нас так говорят. Я имела в виду, что постараюсь вести себя... «По-людски»... Только не слишком долго.
Я скорчила постную мину, и богатырь наконец тоже улыбнулся. Так мы и выбрались из-под лесного полога: я посмеиваясь и балансируя в неудобной позе, а он улыбаясь.
Мне часто потом вспоминался этот момент. Как последние минуты затишья перед бурей. А буря налетела, стоило нам только попасть за частокол, окружавший большой посёлок.
Сразу складывалось впечатление, что здесь не работает никто и никогда, столько лиц виднелось в окнах и высовывалось из-за заборов. И ладно бы вездесущие мальчишки и немощные старики. Куда там. Обочины облепило всё население от мала до велика.
Илья сразу повёл коня к пыльной деревенской площади. Там топилось больше всего народу. Впрочем, перед богатырём они поспешно расступались. Зато мне сверху была прекрасно видна карета, стоявшая у большой избы, которую поспешно запрягали сразу несколько работников.
«Если она тут весь день простояла, мне не поздоровится, – невольно скривилась я, рассмотрев расписные бока и совершенно чёрную крышу. – Душегубка на колёсах!»
Но не успела я осознать все прелести будущего «княжеского» путешествия, как над площадью пронёсся дикий визг. Такой отвратный и громкий, что я едва не свалилась с седла.
– Дорогу княжне Василисе! Дорогу! – заорал какой-то клоун и поднёс к губам замысловато закрученную трубу.
«Да что бы тебе, скотина!» – обозлилась я, разрываясь между желанием закрыть уши и нежеланием отпускать луку седла.
Труба снова взвыла, и одновременно с этим Илья остановился. Я слегка опешила. Снимать меня с этой верхотуры богатырь явно не собирался. Он вообще старательно не смотрел в мою сторону.
«Терпим, – приказала я себе. – Может, тут какой-то специальный слуга для снимания княжон с коней имеется».
Слуга имелся. Даже три. Только не совсем такие, как я себе представляла. К Ветру бегом подбежали двое. Один ловко опустился на четвереньки, а второй, согнувшись в три погибели, встал между ним и лошадиным боком, буквально подставив спину под мои ноги.
– Пожалуйте, пресветлая княжна, – пробубнил третий, одетый побогаче, и протянул мне обтянутую красной перчаткой руку.
Я покосилась на импровизированную лестницу: «Нет... Даже ради «потерпеть» и для «по-людски». Совершенно точно нет». Дальнейшее потребовало от меня основательного количества смелости, помноженной на искреннюю злость. Я отпустила луку седла, развернулась, перекинув ноги через круп коня, и соскользнула на землю с другой стороны.
Команда встречающих временно впала в ступор. Это позволило мне величественно обойти Ветра и даже прошипеть сквозь зубы застывшему как мраморная статуя Илюшке: «Об этом ты мне не рассказывал!»
Но на том вызванная моей наглостью пауза и закончилась. На меня налетели две тётки, и, обдав запахом пота, подхватили под руки, будто идти самостоятельно я была не способна.
– Ой, деточка!
– Ах, красавица!
– Лицом бела!
– Волосом черна!
– Статью красна!
– Вся в батюшку!
Они гомонили наперебой, увлекая меня к карете. Я даже пискнуть не успела, а меня уже упаковали в раскалённое бархатное нутро, как кильку, подготовленную к стерилизации. Обе
