— Родион, ты хочешь довести дело до суда, чтобы я назначила время для посещений? Ты постоянно приходишь вечером, когда Соня уже спит, — я начинаю закипать, — работы у тебя нет. Слушать твое нытье о нашем воссоединении я не собираюсь! Завтра приходи!
Я пытаюсь обойти его, но бывший загораживает собой домофон.
— Отойди! — рычу я.
— Слушай, давай поговорим, Настюш, — он цепко хватает меня за плечо.
— Отпустил быстро!
— Насть, я скучаю по вам. Это была большая ошибка, — заводит он знакомую волынку, а меня начинает трясти, — я знаю, что ты больше мне не веришь, но я готов каждый день доказывать, что достоин семьи. Насть, — он сжимает пальцы, когда я пытаюсь вырвать руку, — пожалуйста, давай попробуем еще раз начать все сначала.
— Отвали. Ты мне мерзок! — начинаю кричать я. Не потому что истеричка, а потому что он боится привлекать лишнее внимание, — ты водил домой баб, пока я была на работе и впахивала беременная ради семьи! Искал любовниц, потому что я тебе не давала, видите ли! И когда я сидела в декрете — смел мне говорить, что я, видите ли, с ролью жены не справляюсь!!!
Он внезапно падает передо мной на колени, а мне хочется взвыть. Началось представление. Театр одного актера.
— Насть, я виноват, — Родион, как преданная собака, пытается заглянуть мне в глаза, — я считал, что семья — это данность, а не дар небес. Я все понял и готов исправлять свои ошибки каждый день. Доказывать вам…
Моя бровь поднимается вверх.
— Понял, когда я начала зарабатывать неплохие деньги в декрете? И когда моя мать написала мне дарственную на квартиру?! Тогда ты перестал перебирать баб в поисках места потеплее?!
— Слушай, Насть, это все слухи! Я не знаю, что тебе наговорили, но это же очевидно, что нас хотели рассорить. У нас много завистников, потому что мы прекрасная пара…
Не выдержав, я пинаю его коленом в плечо. Туша глупого бывшего муженька грузно падает назад, а я, воспользовавшись моментом, прикладываю брелок к домофону. Сердце стучит, как бешеное. Забегаю в подъезд, почувствовав, как мазнула рука по лодыжке и изо всех сил тяну на себя дверь.
Громкий щелчок — будто выстрел в сердце. Кажется, оно остановилось на секунду. От бешеного облегчения.
Быстро бегу к лифту, потому что кто-нибудь может сейчас зайти в подъезд и впустить этого урода. Боже, как он меня достал.
Когда двери лифта закрываются, слышу яростный удар по двери. Закрываю глаза и прислоняюсь лбом к стене лифта, стараясь сдержать слезы.
Да какая у меня может быть нормальная жизнь после этого? Я в вечном напряжении со времен развода. Вечная мука ожидания — когда в следующий раз он подкараулит меня, когда снова попытается просочиться в квартиру, чтобы возлечь там на диван и остаться навсегда…
Больше всего я боялась гулять с Соней. Всегда выбирала время, когда мамочки выходили со своими детьми, потому что этот урод может пойти на все — и даже попытаться украсть ребенка ради мести и чтобы меня вернуть. Прецеденты уже были.
Конечно, суд определил место жительства Сони со мной, но все равно — что я смогу сделать? Ему всегда было на Соню плевать. Даже один день, который Соня проведет с ним будет для меня подобен какому-то кошмару. Он даже не подумает ее покормить, или переодеть и просто сплавит своей матери, для которой моя дочь — нагулянная мерзость, как она пыталась убеждать в этом своего сыночка.
А если несколько дней…
Двери лифта разъезжаются, и я выхожу на площадку. Открываю дверь ключом, толкаю ее и едва не бью испуганную маму. Быстренько захожу, замыкаюсь на внутренний замок и поворачиваюсь к ней.
— Что такое? Как Соня? — шепчу я.
— Спит уже, — машет рукой мама. Она бледная и глаза огромные, как блюдца, — слушай, твой козел мне названивал все. Хотел к Соне приехать.
— Я встретила его у подъезда, — киваю я, разуваясь.
— Офигеть, — мама всплескивает руками, — он все это время караулил? Кошмар.
— Да…
Она качает головой, а я прохожу сначала в ванную, мою там руки, и потом иду в детскую. Маленький ночник тускло светится в темноте, и я вижу умиротворенное лицо малышки. Щечки красные — мама опять пыталась дать что-то из запрещенных продуктов, или просто забыла об аллергии.
Подхожу ближе, сажусь рядом с кроваткой на корточки и глажу девочку по мягким волосам. Соня тихо вздыхает во сне.
— Я сделаю все, чтобы ты была счастливой, малыш, — шепчу я еженочную мантру и тянусь к ней, целуя в носик. Кладу голову рядом на постель и закрываю глаза, продолжая гладить дочку.
Сон внезапно застает меня в таком положении и я вырубаюсь.
Эпизод 13. Элиас
Пьяное тело младшей сестренки все никак не хочет держаться на ногах, пока я пытаюсь вытащить ее из машины и завести во двор — оно все время норовит грохнуться лицом прямо в асфальт.
Блин, я ей точно когда-нибудь всеку. Запас безусловной братской любви уже кончается.
В конце концов закидываю ее на плечо, нормально открываю дверь дома и бросаю Ксюшу на диван в гостевой комнате.
— Пшел вон, — бормочет сестра. У меня от удивления лезут брови на лоб, — не трогай меня… скотина… бородатая…
И нога смешно дрыгается при этом. Надо будет у нее поинтересоваться — какая там бородатая скотина к ней пристает.
Вся одежда пропиталась сестричкиными резкими духами, от которых меня просто выворачивает. Я стягиваю футболку по дороге в ванну и закидываю ее в стиральную машину. Телефон в джинсах внезапно настойчиво и долго вибрирует, несмотря на мои попытки проигнорировать его в который раз. Я достаю смартфон, смотрю на экран и вздыхаю. Дарья.
— Нда? — принимаю вызов и слышу веселый голосок в трубке:
— Эли, а ты где? Не могу тебя найти вообще!
— Если ты ищешь в ресторане — то меня там уже нет. Я дома.
— О-оу. Котик решил спрятаться в своей уютной коробочке? — хихикает девушка, — может, твоя кошечка приедет к тебе сегодня и помнет коготками что-нибудь?
Я мрачно смотрю в зеркало напротив.
— Слушай, нет. Не сегодня.
«Может, вообще никогда». Мне не хочется обижать Дашу, однако, в очередной раз я чувствую, что даже наши свободные отношения начинают меня напрягать. Я терпеть не могу, когда дело доходит до разрыва, и мне приходиться объяснять его причину. Сложно сказать «ничего такого, ты замечательная, но меня бесит время, которое мы проводим вместе все чаще, твои участившиеся звонки и настойчивость».
Все-таки, где-то действительно человек не меняется. Как я был интровертом — так и остался. Хотя, меня все равно несколько пугала перспектива остаться однажды в одиночестве в этом огромном доме. Наверное, это чумовое ощущение, когда рядом с тобой близкие люди, но почему-то еще никто не вызвал во мне желание просыпаться с утра вместе каждый божий день.
