же, высмеяла его за мешок с рисунками так, словно он последний идиот…
— Ваше Высочество, — в дверь стучат, дракон мрачнеет. Словно его отвлекли от чего-то важного и интимного.
— Что такое?
Голос одного из его ближайших слуг доносится из-за двери.
— Принцесса Виктория передала вам, что… — в его речь закрадывается смешок, и Ричард уже спустя несколько мгновений понимает его причину и выгибает бровь, — ждёт от вас серьёзной подготовки к ужину. Цитирую: «надушиться, одеться по последней моде, побриться, выкрасить волосы в более модный цвет, сделать причёску, начистить ботинки…».
Принц Ричард рывком поднимается с кресла и распахивает дверь.
— Принцесса Виктория… что? — ухмыляется он.
Парень в форме с цветами королевского герба — золотым, белым и тёмно-синим — и рыжими волосами не сдерживает усмешку. Едва заметно. И вполне понятно почему — недавно на охоте принц был с ним весьма фриволен и великодушно объяснял, как правильно ставить капкан. Но там обстановка другая. Здесь же слуги не должны позволять себе эмоций, не должны давать оценку приказам. Ричарду это не нравится.
Парень собирается повторить всё, читая с бумажки, но дракон забирает её из его рук и сам пробегается глазами по ровным строкам.
— Она сказала это лично?
— Нет, через своего слугу. А тот тоже через слугу. Полагаю, они боятся вас, Ваше Высочество.
Парень лучезарно улыбается, и дракон, не выдержав, затягивает его в комнату и захлопывает дверь.
— Ты так считаешь, Бран?
Парень осоловело смотрит на него и точно так же кивает.
Ричард припирает его к стене.
— А разве ты должен что-либо считать, Бран? Разве у тебя есть право?
— Нет, — голос парня дрожит. — П-простите, Ваше Высочество.
Ричард отходит от него с таким видом, словно в один миг потерял интерес.
— Ты будешь наказан, — как бы между делом бросает он. Конечно, ещё даже не придумав наказание. Но что-то точно нужно, чтобы парень не забывался и не нарвался на неприятности. — Перекраситься, значит… — тянет задумчиво, вглядываясь в список так, словно действительно думает всё это выполнять.
Виктория никогда раньше не шутила так с ним.
А это даже… забавно.
Он отворачивается к окну, чтобы спрятать от мальчишки улыбку. А то ещё подумает, что он улыбается в предвкушении смачного наказания, испугается и помрёт. Люди очень хрупкие в представлении дракона.
А Виктория человек.
Впервые, наверное, за всё это время он вдруг по-особому задумывается об этом. Это начинает его волновать. Такая хрупкая. Слишком хрупкая. С ней может случиться что угодно и когда угодно.
От этого ему становится не по себе. Хочется увидеть её. Будто чтобы убедиться, что с ней всё правда в порядке. Что его… его жена хорошо себя чувствует.
В груди разливается тепло.
Он совершенно спятил. Это, наверное, тоже часть колдовства. Ричард обязательно разберётся с этим. Но сначала увидит её.
— Слуги могли неверно передать предпочтение принцессы Виктории, — бросает он. — Нужно переговорить с ней об этом, кхм, лично… А ты… отправляйся-ка и начисть мою обувь.
— Какую, Ваше Высочество?
Ричард ухмыляется:
— Всю. Выберу из красивой и блестящей ближе к вечеру.
Бран судорожно сглатывает и кивает. Он хорошо знает, что в каждом королевском замке хранится большая коллекция одежды и обуви по размеру каждого из главных членов королевской семьи. Она, наверное, слегка запылилась… Разве он сможет управиться до вечера?
Слуги и след простывает, ведь нельзя терять ни минуты.
А Ричард с полуулыбкой на лице подходит к двери, что ведёт в покои принцессы. Он уже заносит руку для того, чтобы постучать. Как будто будет уместно это сделать, хотя он и не обязан… Но вдруг останавливает себя. Один из наследников короны… великий дракон… как он может так просто поддаваться чужим чарам? Да ещё и зная о них… Что если каждый вздох по принцессе Виктории убивает его?
Его желание увидеть её настолько сильное, что самое худшее, что только возможно сделать — это поддаться ему.
К тому же, Ричард думает не только о своей безопасности.
Но и о том, что может сорваться в её присутствии. Не сможет вовремя отпустить. Не сможет успокоить свою куда менее рассудительную ипостась.
Виктория, дурочка, играет с огнём…
Но он не хочет причинять ей боль. Этого не хочет. Просто хочет. Увидеть. Но лучше этого не делать. С трудом дракон разворачивается и возвращается в свои покои.
Чтобы остановиться у зеркала и начать придирчиво себя разглядывать. Ей действительно не нравится его причёска? Он всматривается в собственное отражение долгие минуты, хотя раньше лишь лениво мазал взглядом, будучи слишком уверенным в себе, чтобы обращать на внешность особое внимание.
Ему никогда не хотелось так сильно кому-то понравиться…
И эта мысль отрезвляет.
— Ведьма, — бросает Ричард, мрачно глядя на себя, будто во всём виноват двойник в зеркале.
От него он спустя минуту отходит как можно дальше. К окну. И какого же его удивление, когда он видит мелькающую внизу принцессу. В чём-то, что напоминает нижнее платье да ещё и с распущенными волосами.
* * *
Тоня.
Спрыгиваю с последней ступеньки и недоумённо пялюсь на арку, сияющую тёмно-фиолетовым светом. Каменная, оплетённая жёлтыми цветами, похожая на…
— Портал?
Алиса хлопает над головой страницами.
— Он туда шмыгнул, зараза… Эти эльфы, как тараканы, сколько ни выводи, всё равно то там, то тут… А если приглядываться, так вообще. А принцесса Виктория их ещё тащила в замок!
Я усмехаюсь и, приняв эту тираду за согласие, делаю шаг в арку. Позади книженция вскрикивает так, словно её кто-то поджёг, а она была уверена, что рукописи не горят.
Что ж не так?
А… ясно, что. Под ногами я лишь на миг чувствую что-то твёрдое. Замечаю себя на булыжнике, зависшем в воздухе, тут же теряю равновесие и падаю… Я падаю, а камень нет, хотя сама падаю камнем.
Ну, всё! Снова. Принцесса умерла от корсета хотя бы, а я второй раз превращусь во что-то совершенно неаппетитное. Зато Ричард, наверное, будет очень рад…
Но вообще, конечно, нет. Насколько я тогда в своём мире была уверена, что это всё, полное «приехали», настолько же сейчас я верю в своё спасение.
Пролетая мимо замка, понимаю, что он точно так же, как тот камень, завис в воздухе. Между морем со скалами и зелёным склоном, что раскинулся словно ковровая дорожка к густому хвойному лесу…
Так и лечу, словно Алиса, хотя моей Алисы
