Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
а потом резко остановился и свернул к дому. Вышел снова под камеры через пятьдесят восемь минут. Он нес пластиковый пакет, прижав его одной рукой к груди. Вышел под камеру и пошел в обратную сторону, откуда появился за час до этого. Походка обычная – ни быстро, ни медленно. В общем, его стоит, конечно, отследить, но, скорее всего, не тот случай. Что за пакет? Если бы в квартире были следы разбоя, можно было бы предположить, что пакет оттуда, с награбленным. Хотя, если преступник шел за чем-то определенным и знал, где оно лежит, то и внутренности комнаты не переворачивал, достал тихонечко, вышел и ушел в известное пока только ему место. С другой стороны, что из этой квартиры можно было такого украсть? Кошачий лоток с наполнителем или сумку с искусственными членами, если это квартира проститутки, как считал подполковник. Может, это бодибилдер какой, пришел к товарищу за стероидными биодобавками, набрал себе пакет на полгода вперед и сквозанул колоться в раздевалке спортзала.
Она вздохнула, заложив руль вправо, под стрелку, и вспомнила третьего. Тот был приземистого роста, одет чудно́ для его комплекции, в длинный плащ и кепку, на улице не жара, конечно, но все же двадцать три градуса – не такая погода, чтобы мерзнуть. Он, правда, обратно не появился, но ведь мог уйти дворами, а там, скорее всего, тоже камер нет. Но зачем он тогда так вычурно оделся?
В общем, все три варианта были так себе, с натяжкой, Виталине было жалко потерянных часов. Она подумала, что так часто бывает, когда часами ничего не получается, а потом – хлоп – и сложилось. И если все бросить до этого самого «хлоп», то время становится потерянным, а если дожать, заставить себя сидеть ровно, потратить еще время и выполнить работу до конца, то ощущения от ситуации совсем другие. Загвоздка в том, что никто не знает, сколько нужно еще потратить времени после того, как появилось желание остановиться: может, конечно, и месяц, а ведь может, и минута. На этот раз Виталина не стала дожидаться заветного момента.
Подходя к кабинету, через стеклянную перегородку она увидела, что там сидели два товарища, Семен и Александр, обсуждали какой-то футбольный матч и, по всей видимости, не сходились во мнениях настолько громко, что их было слышно через стекло. Виталина никогда не понимала, как можно из-за футбола или какой другой спортивной игры разговаривать друг с другом на повышенных тонах. Конечно, когда она вошла, вопли футбольных английских фанатов прекратились, но, судя по лицам лейтенантов, осадочек остался в каждом.
– Где человек? – спросила она, движением носа пытаясь поправить очки.
– Так в изоляторе, Виталина Аркадьевна, – привстал с кресла Семен.
Он всегда почему-то был первым. Отвечал первым, задавал вопросы первым, Дрозд всегда звонила именно ему на телефон и не помнила, звонила ли когда-нибудь второму.
– А почему не в допросной?
– Так пьяный, товарищ капитан, – привстал с кресла Александр.
– И вы его что, сюда пьяного приволокли? – нахмурилась она.
Шура посмотрел на напарника в ожидании того, как он выкрутится.
– Ну он, пока был добродушно-нетрезвым, согласился проехать. Ведь без ордера же и без повестки, я подумал, нам повезло. А если бы он был трезвым, кто знает, дал бы он согласие проехать в отдел?
– Вы сейчас серьезно, ребятки? Совсем, что ли, чердаки покосились? Он сейчас протрезвеет и в прокуратуру напишет, вы тогда останетесь с выговором и без премий как минимум на год, а я получу служебное несоответствие, потому что вас неправильно дрессирую. Совсем дураки?
– Так, Виталина Аркадьевна… – начал было оправдываться Семен.
Но Дрозд прервала его коротким и емким словом «заткнись» и велела притащить тело, в каком бы оно ни было виде, сюда в кабинет, усадить бережно в кресло напротив ее стола, а перед этим стряхнуть пыль с его одежды, если она туда упала, и пригладить прическу, чтобы не видно было и потери одного волоса, если таковая имела место в момент его транспортировки.
– Так он лысый, – засмеялся Шура.
Дрозд с закрытыми глазами прошептала про песца и указала на дверь.
Когда клиента привели, убрали жесткий стул и придвинули под его пятую точку офисное кресло, усадили и поправили воротник на рубашке, он осмотрел шальным взглядом пространство и спросил, как здесь очутился. Следователь самым мягким тоном, на который была способна, рассказала ему, что товарищи привезли его сюда с единственной целью: выказать сочувствие его горю и узнать его мнение о том, кто мог такое совершить.
– А какое у меня горе? – спросил человек, взмахнул своей лысой головой, словно вскидывал длинную челку.
Стиснув зубы, Дрозд посмотрела на двух своих подчиненных, показала бы еще и кулак, но не хотела предаваться гневу при посторонних.
– Мы сообщили, – сказал Семен уверенно, на что его напарник быстро закивал головой.
Следователь выяснила у лысого гражданина, кем ему приходится Гордеева Екатерина Ивановна, шестьдесят девятого года рождения, и, получив ответ, что та приходится ему сожительницей, оповестила, что ее зверски убили вчера днем в квартире, где та была прописана.
Губы лысого гражданина разъехались в злорадной улыбке, и он тоном человека, наконец получившего долгожданное отмщение, произнес:
– М-м-м. Говорил я этой суке, чтобы она квартиру свою убогую продала. Нет же, держала зачем-то, шваль мелкая. А мы с ее копеечной зарплаты перебивались с хлеба на воду.
– Вы, наверное, хотели сказать «на водку»? – Брови следователя поднялись высоко над оправой ее очков.
Человек напротив опять ухмыльнулся:
– А я, может быть, и пью из-за нее. Это она меня заразила, змея членистоногая. Я, может, пил, чтобы успокоиться и в рожу ей каждый день не давать, а то бы все зубы выбил или убил бы вообще. – Он замолчал на секунду, а потом выдавил из себя противный, протяжный и прерывистый смех.
Дрозд посмотрела на своих удальцов и, едва заметно наклонив голову набок, кивнула, то ли забирая свои слова о неправедности их поступка обратно, то ли давая понять, что обвинения с них сняты.
Затем в сожителе убитой заговорило остаточное опьянение, и с упоением прокурора на обвинительной речи он рассказал историю о том, как Гордеева Екатерина Ивановна, шестьдесят девятого года рождения, а ныне жертва убийства, заразила его ВИЧ-инфекцией. А случилось это лет десять назад, он точнее вспомнить не мог, может, годом раньше или позже, но подобрала она его на скамейке пьяненького и со злым умыслом приволокла к себе домой. Отмыла его, отчистила, накормила слегка протрезвевшего и в постель с собой уложила. Дрозд, словно продолжая размышлять в манере человека,
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
