высоту.
Больше на горы ему не попасть.
Оставшиеся триста метров до Приюта добрались кое-как. Ветер швырял в воздух комки колючего снега, сбивал с ног и норовил все время прижать к земле или растащить по местности. Косте же с каждым шагом становилось хуже. Он задыхался, кашлял, хрипел. Уже не спорил — не было сил.
Хотелось немедленно развернуться и идти как можно скорей вниз. Но эти действия были продиктованы эмоциями. А эмоциям не место в горах. Тут нужно думать холодным разумом. И Молодов говорил все верно. Нужно добить высоту. И уже оттуда спускать Костю вниз, по прямой дороге.
Последние пятьдесят метров погода и вовсе как будто сбесилась. Пришлось несколько раз переждать порывы ветра. Но когда мы забрались на нужную точку и увидели вдалеке тот самый Приют одиннадцати — похожее на дирижабль округлое здание, обшитое оцинкованными листами железа, — все стихло словно по мановению волшебной палочки.
Жаль, вдоволь налюбоваться легендарным строением не получилось.
— Генка, чаю сооруди! — приказал Молодов. — Володька, ты палатку-двускатку ставь. Остальные — помогать остальным и мне под ногами не мешаться.
Объяснять всем по два раза не пришлось. Мы довольно быстро поставили пару палаток, согрели кипятка, заварили чай.
— Костян, давай, хлебай. Горячее через себя пропустить надо обязательно. Легче станет, — сказал Молодов, протягивая дымящуюся кружку.
За последнюю фразу, да сказанную не кем-то, а тренером, Костя зацепился как за последнюю соломинку. Парень схватил кружку и принялся хлебать кипяток.
— Потише. Обожжешься!
— Мне полегче… правда… — выдохнул Костя.
Молодов проверил пульс парня, покачал головой. По взгляду я понял, что легче не стало. Да и сам я видел лицо Кости, белое, похожее на маску призрака. Увидишь такое ночью — богу душу отдашь от страха.
— Свяжусь с базой, — тихо сказал тренер.
И вышел из палатки.
— Парни, — взмолился Костя. — Убедите… Молодова… что я… в порядке.
— Костя, да ты еле говоришь! — возмутился Володька. — Тебе вниз надо! У тебя горная болезнь. Умрешь ведь! Не шутки это!
— Нет, — отмахнулся тот. — Я ведь до этого… ходил с вами… в горы… и ничего…
— Какая там была высота? И какая тут. Давай, Костя, не суетись. Побереги лучше силы для спуска.
Эти Володькины слова задели парня, лицо исказилось в злобной гримасе.
— Я в горы хочу!
— Будем ходить, — кивнул Володька. — Но только высота будет другая. Сейчас — строго вниз.
— Другая высота? — злобно процедил Костя. — Это какая? На Каменку предлагаешь всю жизнь ходить? Нет, я на Победу хочу!
— Какая тебе Победа… — начал Володька, но я остановил его жестом руки.
Спорить сейчас бесполезно.
В палатку зашел Молодов.
— С базой связался. Они согласовали спуск. Сказали приступать немедленно. Володя, ты остаешься за старшего. Организуешь здесь лагерь, пережидай плохую погоду. Провизии хватит. Скоро должна подойти вторая и третья группы — после того, как стихнет метель. Будете штурмовать высоту без меня, старшим останется на время штурма тренер из второй группы. Все понял?
— Понял, — кивнул тот.
— А мы с Андреем спустим Костю.
Молодов глянул на меня, как бы спрашивая — есть возражения? Я промолчал, хотя и не сильно хотел идти вниз. Я понимал, что штурмовать Эльбрус мне едва ли получится. По крайней мере, не в этот заход. А будет ли второй?
Но обстоятельства были такими, что спорить нельзя. Человеческая жизнь важней амбиций.
Все это мое разочарование тренер без труда прочитал в моих глаза и потому добавил словно бы извиняющимся тоном:
— Я бы и один его спустил, но обязательно нужно вдвоем — на тот случай, если его придётся транспортировать лёжа.
— Волоком потащите? — обижено пробубнил Костя.
— Да. Из двух ледорубов соорудим носилки, — невозмутимо ответил Молодов. — Но надеюсь, что до этого не дойдет.
Тренер некоторое время смотрел на трясущие руки Кости, на то, как тот стучит зубами о железную кружку. Сказал:
— Костя, ты уж извини, что я так, беспардонно, может даже грубо, но грех не воспользоваться уроком, коль такой случай… в общем, парни, смотрите, запоминайте как проявляется горная болезнь. Гипоксия, заторможенность, плохое или медленное выполнение команд.
— Я как будто обезьянка подопытная, — пробурчал Костя.
— Извини, пусть покажется это жестоким, но это важно. Для остальных важно, — ответил Молодов. И продолжил: — Если есть подозрение на горную болезнь — сразу проверяем показатели со стороны сердечно-сосудистой системы — гипоксия будет проявляться учащением пульса, более сто восьмидесяти ударов в минуту, увеличением артериального давления — это можно определить по силе пульсовой волны на запястьях, нарастанием одышки. Если указанные симптомы присутствуют, диагноз горной болезни можно ставить наверняка.
— У меня все нормально, — задыхаясь, ответил парень.
— Костя, дай пульс пощупать, — попросил Генка, но получив полный огня взгляд, замолчал.
— Также во время сна у заболевшего может наблюдаться патологическое редкое дыхание или так называемое «периодическое» дыхание, вызванное снижением уровня углекислоты в крови. Также психические нарушения, галлюцинации. Снижение углекислоты в организме приводит к уменьшению частоты вдохов во сне вследствие снижения активности дыхательного центра головного мозга, что еще больше усиливает гипоксию. Обычно это проявляется в виде приступов удушья или даже временных остановок дыхания во сне.
— Со мной все… в порядке… — Костя говорил с трудом.
— Все в порядке, — кивнул Молодов парню. — Все будет в порядке. Когда спустимся.
Тренер глянул на остальных ребят, сказал напутственно:
— Ребята, мы пошли. Оставляю вас и надеюсь на ваше благоразумие. Тут без озорства. Все серьёзно. Да вы и сами видите.
Молодов кивнул на белого Костю.
— Рацию оставляю вам — будете докладывать каждый час на базу о погоде и обстановке.
— А как же вы без связи? — спросил Володька.
— За нас не переживай, мы по ровной дороге пойдем, там все нормально будет, — и кивнул мне, — пошли.
Мы вытащили Костю, который слабо пытался отбиться от нас, двинули в путь. Ледовые заструги преодолели довольно быстро, чему способствовала не только относительно спокойная погода, но и сам Костя, переставший виснуть на руках и перебирающий ногами. А вот со скальными выходами и небольшими сераками — ледяными пиками и образованиями, — пришлось повозиться и обходить их стороной очень осторожно.
— Худшее, что может быть — это если ураганом повалит и вниз понесёт. Мордой об фирновые заструги приложит и потащит, до низу одни уши доедут, предупредил Молодов.
Выйдя на дорогу, про которую говорил тренер, нас вновь нагнал ветер. Засвистело и начало кружить, взметнулся вверх, упавший было снег. Пришлось сильно снизить скорость.
— Спуск займет часа четыре, — сообщил Молодов.
Потом глянул на Костю, уточнил:
— Может быть, и все пять.
Я крепче взял друга за руку и, готовый на долгий переход, двинул в путь.
Мы шли медленно, но темпа не сбавляли, даже когда ветер усилился. Видимость еще позволяла идти. Но я с замиранием сердца думал о том, что будет, если погода станет хуже? Молодов пессимизма не выказывал и шел уверенно, лишь изредка правя маршрут.
Горизонт то становился голубым, чистым, то затягивался белыми облаками, полными снега. Высоко над головой подвывал ветер. От этого нервы еще больше натягивались и становилось не по себе.
Через час или два прошли по ощущениям достаточно много. Костя молчал и лишь изредка что-то хрипел, кашляя и чертыхаясь. Мы с Молодовым тоже устали и пару раз делали небольшие привалы.
В один из таких привалов оживился Костя. Он начал морщиться, словно каждый шаг вызвал в нем приступы обжигающей боли.
— Владимир Федорович, меня нельзя вниз! — вдруг очень серьёзным тоном произнес Костя.
— Почему? — не сдержался я.
— Я утону! — выдохнул Костя. — В земле утоню!
Я непонимающе глянул на Молодова.
— При горной болезни иногда отмечаются временные изменения психики, — пояснил тот. — Кислорода мозгу не хватает, вот он и сбоит. Ничего, пройдет.
— Мне нельзя вниз! — вдруг истошно закричал Костя, чем вызвал наше удивление — откуда у парня вдруг появилось столько сил?
Правда, внезапный всплеск эмоций быстро закончился, Костя мешком повис на наших руках. Пришлось поднапрячься, чтобы тащить его дальше.
Но это продолжалось не долго. В какой-то момент Костя вновь очнулся, начал непонимающе оглядываться, смотреть на нас, на горы и округу. А потом вдруг зловещим шёпотом прошептал:
— Ребята, я не пойду вниз. Тут меня оставьте. Прямо в снегу. Мне не холодно.
— Костя…
— Я не хочу. Извините. Так надо.
