Книга Чокнутая будущая - Тата Алатова

– Мирослава, если Лехе понадобился гроб, пусть покупает. Так и быть, сделаю по-братски скидку в десять процентов.

– Какая щедрость! – Я преувеличенно восторженно округлила глаза. – Лично Алеше гроб, к счастью, пока без надобности. Это дань искусству, понимаешь?

– Понимаю. Но гроб не дам.

Я загрустила. Кажется, наш разговор никак не желал складываться.

– Мезевок аш тият, – вздохнула я и перевела с мокшанского, пока Антон не решил, что я перешла на тарологические проклятия: – Что ж, ничего не поделаешь. На нет и суда нет. Как хочешь, милый Антоша, а я-то в тебя так верила! И Алеше всегда говорила, как сильно повезло ему с братом.

Он перевел взгляд с портрета на меня и рассмеялся.

– Ну, Мирослава, – сказал с укоризной, – даже моя племянница Арина куда ловчее манипулирует людьми. А ей всего девять!

– Да, – согласилась я охотно, – с манипуляциями у меня выходит не очень. Особенно не очень – с тобой. Учитывая все, что между нами будет.

– Что между нами будет? – кисло спросил он. – Опять твои гадательные глупости?

– А вот не скажу! И ничего не глупости! Впрочем, тебе еще предстоит смириться со мной и твоей судьбой.

– Боже мой! – Антон явно пришел в раздражение, но, к счастью, появился Гамлет Иванович и принялся расставлять тарелки.

Я сглотнула.

Конечно, был шашлык, разве можно иначе.

Были рулетики из баклажанов, ека с зеленью и сыром и разноцветные шарики пхали, которые я обожала.

Гамлет Иванович бестрепетно достал из шкафчика бутылку своего вина и рюмки, после чего сел за наш столик.

– Ну, за знакомство, – провозгласил он.

– Я за рулем, – прохладно отозвался Антон.

– А я нет. – Я оживилась.

Гамлет Иванович разлил нам в две смешные пузатые рюмки – почему-то он не любил винных бокалов, – и мы выслушали длинный витиеватый тост о том, что человек без семьи – это виноград без лозы.

Я жадно бросала взгляды на еду и ерзала.

Антон сидел неподвижно. Может, Гамлет Иванович своей витиеватостью вогнал его в анабиоз? Вполне вероятно.

Бабушка всегда говорила решительно: «Ну, будет», а он ей отвечал: «Не дождешься», после чего они наконец чокались.

Я прерывать разглагольствования о виноградных лозах не решалась.

К счастью, все рано или поздно заканчивается, и даже этот тост подошел к завершению. Мы выпили и взялись за приборы.

– Это очень вкусно, – строго сказала я Антону, – ешь.

– Но где шаурма?

– Будет, – пообещал Гамлет Иванович. – Я тебе с собой заверну.

– Гамлет Иванович человек творческий, – пожала я плечами, – он по заказу не готовит. Здесь никогда не знаешь, чем тебя накормят.

– Как можешь ты так говорить, девочка, – разволновался он. – Все приготовлю, что захочешь! Хочет брат твоего мужа шаурмы – будет ему шаурма! Что ты мне гостя огорчаешь!

– Нет-нет, – поспешно сказал Антон, – я просто не ожидал такого роскошного обеда.

– Разве это роскошь! – почти сердито вскричал Гамлет Иванович. – Ты просто не был на обедах моей матушки! Пять видов еки, долма, хоровац, манты с тыквой! Ты никогда не ел досыта, если ни разу не садился за стол моей матушки!

Я с аппетитом лопала шашлык, закусывая лавашом с пхали, и раскаты этого голоса звучали для меня как самая лучшая музыка в мире.

Чайковский с Моцартом заплакали бы, если бы узнали, как мало они стоят по сравнению с этим голосом.

– А как она Славку любила! – продолжал Гамлет Иванович. – Наряжала ее как куклу.

– Моя бабушка не умела ни шить, ни вязать, – закивала я, – но бабушка Ануш из любого махра была способна сшить платье, а из любого клочка шерсти связать шарф. Она и меня всему научила. Это платье я сшила собственными руками.

– Очень выразительное, – вежливо похвалил Антон.

Да, я выросла со стариками в мире теплых пирогов, советов на все случаи жизни и обильных объятий. И в этом мире было очень много любви, еды и сказок.

– К слову о матушках, – Гамлет Иванович посмотрел на меня со значением. – Ты афиши-то видела? Весь рынок ими обклеен.

– Видела и даже купила билеты. У моей мамы гастроли в нашем городе, – поведала я Антону, который внешне не проявлял ни малейшего интереса, но вдруг он втайне сгорал от любопытства.

– Гастроли? – повторил он безучастно. – Ты поэтому в Леху влюбилась? Потому что сама из театральной семьи?

– Моя мама комик. – Это прозвучало так едко и отравленно, что Гамлет Иванович тут же нахмурился. – Стендапер! Женщина у микрофона, которая свою семью превратила в тему для шуток. У бабушки каждый раз сердце прихватывало, когда она слушала ее выступления. Ну можешь представить… – Я вскочила на ноги и, изображая вилкой микрофон, подперла бок одной рукой и затараторила: – Привет, привет, меня зовут Мария Милованова, и я самая старая в нашем проекте. Но надо мной никто не шутит по этому поводу, потому что у меня мать – ведьма. Действительно ведьма, с помелом и котлом. Она смотрит на карты и говорит: «Э, мил-человек, да тебе нужны деньги». Серьезно? Похлопайте те, кому не нужны деньги. Вам? Прям не нужны? Выйдите вон из зала. И я все время спрашиваю ее: «Мам, что же ты не увидела в этих своих картах, что я залечу на первом свидании?» К такому меня надо было начинать готовить заранее. Ну, не знаю… Тренироваться на бананах надевать по три презерватива. У каждого свои фобии. Кто-то боится девочек, вылезающих из колодца. Я боюсь девочек, вылезающих из меня.

– Мирослава, перестань баловаться, – велел Гамлет Иванович печально. – Другой матери у тебя все равно не будет, люби такую, какая есть!

– Полюби меня такой, – пропела я, – полюби меня такой, какая я есть! Эх, хорошее у вас вино вышло, крепенькое.

Он крякнул и снова ушел – наверняка за печеньем и кофе.

А я, притомившись, упала на стул напротив Антона.

– Я собираюсь на ее выступление, – сообщила, поправляя пион и возвращаясь к образу роковой красотки. – Не думаю, что смогу подойти к ней, чтобы поздороваться, но даже кошке разрешено смотреть на короля. Алеша обещал пойти со мной в качестве группы поддержки, если я раздобуду ему гроб.

– А вот и жалостливая история, – резюмировал Антон. – Это уже манипуляция уровня «Олег», моего племянника, которому двадцать.

– И почему ты все меряешь в племянниках?

– Потому что им тоже все время что-то от меня нужно.

– Да фу, – обиделась я, – тоже мне! Сколько стоит твой гроб? Сделаю мужу подарок.

Я тут же представила, как все артисты театра рукоплещут мне как меценату и покровителю муз. Кто знает, возможно, они даже повесят мой портрет в фойе и подпишут: «Человек, без которого постановка